Сокровища Манталы. Волшебная диадема. Андрей Дерендяев

е от книг лежали свернутые в трубочки листы папируса, испещренные текстом на незнакомом языке. А рядом – Оливер даже ахнул от возбуждения – диковинный, привезенный из далеких таинственных земель пергамент.

      Засмотревшись, Оливер лишь в самый последний момент успел выдернуть ногу из-под тяжелого башмака, готового опуститься ему на ступню. Едва избежав неминуемой травмы, Оливер тут же чуть не врезался в толстого, раскрасневшегося на жаре торговца водой, с невероятно умным видом идущего прямо на него.

      Торговец моментально принялся изрыгать бесконечный поток грязных ругательств, мгновенно перекрыв своим голосом висевший в воздухе несмолкаемый шум. Растерявшись от обиды, Оливер все же сумел заметить, что толстяк, произнося свой эмоциональный монолог, ни разу не повторил дважды одно и то же проклятие. Глядя на пребывающего вне себя от ярости мужчину, он вежливым тоном заметил:

      – Не стоит вам волноваться, особенно на таком солнце. Может и удар хватить.

      И постарался улыбнуться. Улыбка, видимо, вышла настолько искренней и сочувствующей, что торговец, оторопев, гневно уставился на него:

      – Что? Что ты сказал, мальчишка?

      – Солнце… удар…

      Оливер вновь улыбнулся, краем глаза замечая, что проходящие мимо зеваки поглядывают на них, а некоторые с явным интересом останавливаются и наблюдают за разыгрывающейся сценой. Не желая испытывать судьбу и тем более служить объектом развлечений, он решил, что пора покидать своего нового знакомого. И не говоря больше ни слова, скользнул в толпу. Но судя по всему, толстяк не был настроен прерывать совсем недавно начавшийся разговор. Оливер не успел сделать и пары шагов, как услышал:

      – Стой! А ну, постой! Я научу тебя вежливости, негодник!

      «Негодник? – повторил про себя Оливер. – Боюсь, дело начинает пахнуть неприятностями и тумаками».

      Не то чтобы Оливера пугали неприятности, отнюдь. Жизнь в приюте ко многому приучила. Но если можно избежать проблем, то зачем нарываться? Лицо торговца водой не сулило ничего хорошего. А за сироту никто не вступится. Никогда.

      Поискав глазами ушедшую далеко вперед сестру, он увидел ее возле лотка с пирожками. Оливия с безмятежным, искренне равнодушным лицом прохаживалась неподалеку от прилавка. Но Оливер слишком хорошо знал этот взгляд и сразу догадался, что она намерена непременно стащить несколько румяных булочек.

      – Да стой же ты! – продолжало нестись ему вслед.

      «Ха! Как бы не так! Не на того нарвался».

      И ускорил шаг, плавно переросший в бег.

      – Бежим! – выкрикнул он, поравнявшись с сестрой, как раз в тот самый момент, когда она, делая вид, что во все глаза смотрит на проходящего мимо разукрашенного мима, украдкой тянула руку к лотку.

      Мигом отдернув ее, Оливия гневно повернулась к нему. Оливер знал, что сестра не разделяет его принципов, заключавшихся в том, что брать чужое нехорошо. Ведь всегда существует риск быть пойманным, глупо так рисковать по пустякам. Но Оливия считала, что не делает ничего предосудительного и опасного.

      – Я голодна, – любила повторять она. – А у них не убудет. Я взяла совсем чуть-чуть. К тому же у меня нет денег, и я не могу это купить. И что же: ты прикажешь мне бояться и поэтому ходить не попробовав?..

      А далее следовало подставить нужные названия: сырный пирог, пирожки с кремом, джемом, медом, пирожные, торты и так далее и тому подобное.

      Наверняка сейчас Оливия попросту решила, что брат специально не позволил ей стащить лакомство. По крайней мере в ее взгляде бушевало неподдельное раздражение.

      – Спасибо, братишка, – прошипела она. – Вновь за старое.

      Продавщица, низенькая старушка, с подозрением уставилась на них.

      – А ну, кыш отсюда, хулиганы! – взвизгнула она и замахала руками, словно отгоняла назойливых мух.

      – Не за что, Черепашонок, – отозвался Оливер.

      Он прекрасно понимал, что сестра разозлится, услышав это прозвище, но не смог удержаться от удовольствия немного отомстить за попытку воровства.

      – Не смей меня так называть, – мгновенно отреагировала Оливия.

      – Стой же! – не умолкал тем временем преследователь.

      Оливия нахмурилась.

      – И во что ты угодил?

      – Ни во что особенное. Но предлагаю делать ноги.

      – И все-таки? – поинтересовалась она уже на бегу. – Ты же у нас вроде паинька? Где отличился?

      – Посоветовал одному толстому торговцу водой не нервничать на жаре. Вид у него был неважнецкий, я высказал опасение, что его может хватить удар.

      Оливия обернулась.

      – Толстяк, говоришь? Почему тогда нас преследует худощавый?

      Оливер недоверчиво покосился назад, но, сколько ни силился, так и не смог разглядеть позади себя изрыгающее проклятия раскрасневшееся лицо.

      – Ты все выдумал? – сбавляя скорость, спросила Оливия. – Он точно преследует именно