Когда мы танцевали на Пирсе. Сэнди Тейлор

огу свело – на нее же весь упор. А сижу не просто так, нет. Я – наблюдаю. За мальчиком. Он внизу, меня не видит. Занят: оловянных солдатиков рядами ставит. Один ряд – зеленые мундирчики, другой – синие; выстроены друг против друга, готовы к атаке. У мальчика волосы совсем желтые, ни дать ни взять маргарин. Падают ему на лоб, он их откидывает, и они, пронизанные солнцем, сверкают, даже глазам больно. Вообще-то мальчишки мне безразличны. Что в них хорошего, в чумазых вонючках? Хохочут и вдобавок обзываются, вслед гикают. Только этот мальчик не вонючка и не горлопан. Пахнет он, скорее всего, клубничным вареньем, лимонами и еще чем-нибудь вкусным. Синий джемпер и серые шорты опрятные. Век бы на него любоваться. Поверни он голову – глаза окажутся синие-пресиние, точь-в-точь как этот его джемпер. Интересно, сколько ему лет? Не поймешь, пока в лицо не вглядишься, но, пожалуй, постарше будет, чем я… От размышлений меня отвлекла Бренда, моя сестренка.

      – Морин! Папа зовет нас в дом!

      Я приложила палец к губам и поманила ее. Бренде исполнилось шесть – на два года меньше, чем мне.

      – Заправь платье в панталоны, – шепнула я.

      Бренда послушалась. Залезла с моей помощью на дерево, уселась.

      – А что ты делаешь, Морин?

      – Да тише ты! Вон на него смотрю.

      Я раздвинула тонкие ветки, чтобы Бренде тоже было видно. Внизу и чуть поодаль лежал соседский двор.

      – Зачем?

      – Затем, что он мне нравится.

      – А папа состряпал рагу.

      Не успела Бренда шепотом выдать эту весть, как в соседнем дворе появилась женщина и крикнула:

      – Джек! К тебе Нельсон пришел.

      – Джек, – тихонько сказала я. Надо же было попробовать, каково это имя на вкус.

      – Джек, – шепотом повторила Бренда.

      Новый мальчик бегом бросился к Джеку, сел рядом с ним – коленками на траву. Весь он был какой-то бурый: джемпер, волосы, даже щеки. Сразу видно, что этот Нельсон – из обыкновенных мальчишек. Ни капли не похож на Джека. От такого ни клубничным вареньем, ни лимонами пахнуть не будет, это уж точно. И вообще, догадаться было – сына Нельсоном назвать.

      – У нас нынче и хлебушек есть, Морин, – заговорила Бренда. – Можно его в подливку макать. Папа мне сказал, чтоб тебя скорей привела.

      Сообщение о хлебе я проигнорировала. Мое внимание было занято мальчиками. Оба теперь выкрикивали «пиф-паф, пиф-паф» – будто солдатики палят из ружей.

      – Сдавайся, или умрешь! – вопил Джек.

      – Сам сдавайся! – парировал Нельсон.

      Джек подскочил к нему, они сцепились и стали кататься по траве.

      – Рагу пахнет – слюнки текут, – не унималась Бренда.

      – Ну и ступай обедать, – фыркнула я. – Никто тебя не держит.

      Бренда не двинулась с места. Тут снова вышла мама Джека и сказала:

      – Мальчики, обед готов.

      Оба помчались к дому, но и на бегу продолжали друг друга тузить. А для меня словно солнце за тучей спряталось. Наверно, и солдатикам было так же обидно, ведь про них мигом забыли, бросили на земле.

      – Куда же это подевались мои девочки?

      Папа. Вышел, ищет нас. Мы с Брендой захихикали.

      – А кто это там, на ветвях? Это две птички или это мои ангелочки?

      Бренда полезла вниз:

      – Ничуть и не птички, папуся. Это мы с Морин.

      – И впрямь! – Папа подхватил Бренду на руки.

      Я спрыгнула на землю, прижалась к нему, выдохнула:

      – Папочка!

      Он присел на корточки, чтобы смотреть мне в глаза.

      – Что такое, родная?

      Я сложила ладошки трубочкой между своим ртом и папиным ухом. Папина щека была теплая и шершавая от щетины, пахло от него папиросами «Синьор Сёр-вис», а еще маргарином – папа смазывал им волосы, чтобы блестели.

      – Он чудесный, – прошептала я.

      – Кто чудесный?

      – Один мальчик, – встряла Бренда. Личико у нее было самое серьезное. – Морин сейчас глядела на мальчика.

      – Вот как? А папочку своего Морин больше не любит, что ли?

      – Его звать Джеком, папа.

      Папа закивал:

      – Надеюсь, у него хорошие перспективы.

      – Что это – перспективы?

      – Я хотел сказать: надеюсь, у него хорошая работа и он сможет тебя обеспечивать.

      – Он ведь еще мальчик, папа. Навряд ли он работает.

      – Значит, ему надо поискать работу. Причем прямо сейчас. Может, в шахту его отправим?

      Мне стало смешно.

      – Папа, ты просто клоун!

      – Ничего подобного. Хоть Бренду спроси. Ну-ка, Бренда, клоун я или нет?

      – Ты не клоун, ты мой папуся.

      – Вот и видно теперь, кто в школе будет лучше всех. Конечно, Бренда О’Коннелл! Давай полезай ко мне на закорки.

      Бренда не заставила себя упрашивать, я взяла