«И слово плоть бысть…» Вопросы православной поэтики. Олег Сыромятников

суть физики, математики, астрономы и прочие изъяснители Божественных, в натуру влиянных действий суть таковы, каковы в оной книге пророки, апостолы и церковные учители. Нездраворассудителен математик, ежели он хочет Божескую волю вымерять циркулом. Таков же и богословия учитель, если он думает, что по Псалтире научиться можно астрономии или химии.

      Толкователи и проповедники Священного Писания показывают путь к добродетели, представляют награждение праведным, наказание законопреступным и благополучие жития, с волею Божиею согласного. Астрономы открывают храм Божеской силы и великолепия, изыскивают способы и ко временному нашему блаженству, соединенному с благоговением и благодарением ко Всевышнему. Обои обще удостоверяют нас не токмо о бытии Божием, но и о несказанных к нам Его благодеяниях. Грех всевать между ими плевелы и раздоры!»[12]

      Опыт человечества убедительно свидетельствует, что конфликт между наукой и религией не имеет объективной природы и возникает тогда, когда какой-то конкретный человек, причастный к науке, пытается подменить научное познание и знание собственными представлениями о них. То же самое можно сказать и о религии. Подобное недобросовестное отношение к этим фундаментальным формам познания окружающей действительности порождает обскурантизм (и научный, и религиозный), безусловно и категорично отвергающий все иные точки зрения, кроме собственной. Он искажает и разрушает сам смысл существования науки и религии – получение нового достоверного знания о мире и его Творце – и превращает их в хранилище знаний, у дверей которого стоят педантизм и схоластика.

      Проблемы, о которых шла речь, остаются исключительно достоянием секулярного сознания, поскольку православное богословие всегда было готово к взаимодействию с наукой и при необходимости использовало свои гносеологические инструменты для осмысления и оценки явлений нецерковной действительности, в том числе и произведений литературы. Более того, уже в первые века христианства богословие разрабатывало способы получения истинного знания о мире и Боге из нецерковных и даже нехристианских источников[13]. Так, святитель Григорий Богослов пишет: «Полагаю же, что всякий, имеющий ум, признает первым для нас благом ученость, и не только эту благороднейшую и нашу ученость, которая, презирая все украшения и плодовитость речи, емлется за единое спасение и за красоту умосозерцаемую, но и ученость внешнюю, которой многие из христиан, по худому разумению, гнушаются, как злохудожной, опасной и удаляющей от Бога. <…> Так и в науках мы заимствовали исследования и умозрение, но отринули всё то, что ведет к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекали из них полезное даже для самого благочестия, через худшее научившись лучшему и немощь их обратив в твердость нашего учения»[14].

      Целью науки является познание видимого, физического мира, который постоянно открыт человеку, хотя и не принадлежит ему, так как сотворен

12

Ломоносов М. В. Явление Венеры на Солнце, наблюденное в Санктпетербургской императорской Академии Наук майя 26 дня 1761 года // Полн. собр. соч. М.; Л., 1955. Т. 4. С. 372–375.

13

Примером является работа святителя Василия Великого (IV в.) «К юношам о том, как получать пользу из языческих сочинений».

14

Святитель Григорий Богослов, Архиепископ Константинопольский. Творения: В 2 т. Том первый: Слова. Слово 43. М.: Сибирская благозвонница, 2010. С. 515–516.