Избранные произведения. Том 5. Абдурахман Абсалямов

иди.

      Расставшись с Гали-абзы, Газинур пошёл прямо к ручью, сунул голову в холодный поток.

      Послышался скрип вёдер. Не снимая коромысла с плеча, на него испуганно смотрела Миннури. Газинур поднялся, откинул со лба мокрые волосы. При сумеречном свете луны лицо парня показалось Миннури похудевшим, её снова с ещё большей силой охватила внутренняя тревога. Но внешне она оставалась, как всегда, насмешливо-холодной.

      – Ты что тут воду грязнишь? – сказала она сухо.

      – Баню Гали-абзы задал жаркую. Чуть не угорел, – невесело улыбнулся Газинур.

      Девушка сдвинула свои тонкие брови, как бы говоря: «Это меня совершенно не интересует».

      – С Ханафи-абы уже говорил? – спросила она.

      – Ханафи-абы хитрый: сначала отдал меня в руки Гали-абзы, а потом уж сам возьмётся.

      Явно недовольная его шутливым тоном, Миннури зачерпнула в вёдра воды и молча повернула к дому. Но, пройдя несколько шагов, приостановилась, бросила через плечо:

      – Сегодня ко мне не приходи! – и, чуть согнувшись под тяжестью вёдер, ушла.

      VI

      Неделю Газинур оставался в поле, караулил лошадей. При помощи Григория Ивановича и специально присланных из Бугульмы зоотехников удалось уберечь колхозный табун от эпидемии. Заболевшие лошади стали поправляться. Разговоры об этом происшествии улеглись как-то сами собой. Но сегодня Газинура опять зачем-то вызвали в правление – впервые после той взбучки, которую он получил от Гали-абзы и Ханафи.

      Председатель колхоза Ханафи Сабиров разговаривал с Салимом. За столом напротив Альфия, в алой косынке, повязанной за уши, сверяла какие-то квитанции, скользя голубыми, как цветочки льна, глазами по бумагам. Возле, на подоконнике, распустилась фуксия – длинные тычинки её цветов, как и серьги девушки, походили на падающие капли воды.

      Не только стол Альфии, но и вся комната правления блещет чистотой, во всём видны проворные девичьи руки. Портрет Ленина украшен полевыми цветами. Занавески на окнах снежно-белые. На стенах развешаны диаграммы, плакаты, они доказывают полезность многопольной системы, учат, как поднять урожай, улучшить породы скота, рассказывают о новых фермах, клубах, о колхозных электростанциях, которые будут построены в деревнях в ближайшие годы.

      Войдя в эту уютную, светлую комнату, люди чувствуют себя свободно, как дома, и, приветливо кивая молодой девушке, сосредоточенно перебирающей костяшки счётов, говорят:

      – И не поймёшь, то ли это Альфия так красит комнату, то ли сама комната хороша…

      А те, кто побойчее, добавляют:

      – И кому только на счастье растёт этакая жемчужинка…

      Если же иногда кто из стариков присаживался поближе к столу Альфии, так другой посмеивался:

      – Подвинься-ка, Котбетдин-абзы. У тебя ведь нет сыновей, можешь и подальше где сесть. А у меня сын жених, дай-ка лучше я подсяду поближе к Альфие, а к весне, коли суждено, возьму её к себе в дом невесткой.

      Альфия, не переставая между делом прислушиваться к беседе Ханафи с Салимом,