Избранные произведения. Том 2. Абдурахман Абсалямов

домой приходить, – сказала Ольга Александровна. – Садись, проголодался, поди.

3

      Зариф Гаязов закурил папиросу и помахал рукой, гася спичку. Но она не гасла. Замерев на полувзмахе, Гаязов следил за упрямо ползущим огоньком. Спичка догорела почти до конца, но не сломалась. Гаязов бросил её, когда уже огонь начал обжигать кончики пальцев. Нагнулся, поднял обуглившуюся спичку с пола и положил в пепельницу.

      «Муртазин в Казани… Значит, и Ильшат скоро приедет», – думал он без волнения, спокойно, но откуда-то из глубины души поднималась, колыхаясь, как вечерний туман, тихая грусть. «Юность. Невозвратная юность!..»

      Зазвенел телефон. Гаязов не спеша взял трубку. Послушал и, не повышая голоса, стал отчитывать невидимого собеседника:

      – И у секретаря парткома должны быть часы отдыха, товарищ Калюков. Где вы днём были?.. Что?.. Не успели? А надо успевать! Пора бы научиться считаться со временем других, да и со своим тоже. Только за этим вы и звонили? Послушайте, Пантелей Лукьянович, кандидатуру Якуповой я не поддерживаю. Вы же это знаете. Да и тема эта не для телефонного разговора. Что?.. Макаров? Слушайте, Пантелей Лукьянович, нам же с вами виднее. У Макарова целый район, он не может каждого… Да чего вы так торопитесь? Знаю, что по профсоюзной линии… Учиться лучше послать кого-нибудь из молодёжи. До свидания. Так можно всю ночь проговорить, а вопроса мы с вами сейчас всё равно не решим.

      Гаязов положил трубку, потянулся к шкафу, достал том Бальзака и начал перелистывать книгу, пробегая глазами отдельные фразы. Эта привычка осталась у него ещё с детства. Он всегда так делал, выбирая книгу в библиотеке.

      Увлёкшись, Гаязов опустился на диван и, закинув ногу на ногу, отдался чтению. Читал он очень быстро. Посторонний мог бы подумать, что Гаязов не читает, а лишь перелистывает книгу.

      Бальзак был любимым его писателем. Но сегодня даже чудодейственная сила бальзаковского таланта не могла увлечь его. Неясная тоска росла, всё сильнее завладевая им.

      Гаязов бросил книгу, встал и прошёлся по комнате. В стёклах шкафов, выстроившихся вдоль стены, мелькало неясное отражение его узкого с выпуклыми глазами лица и тёмно-зелёного кителя с орденскими планками.

      Зариф Гаязов родился в Заречной слободе, в семье кузнеца. Отец его погиб в германскую, мать умерла от тифа, и его вместе с маленькой сестрёнкой пристроили в детский дом. Через некоторое время сестрёнка умерла, и маленький Зариф остался в большом мире один-одинёшенек. Потеря всех близких придавила ребёнка, он затосковал, но постепенно рана в мальчишеском сердце зарубцевалась. Окончив железнодорожный техникум, Гаязов несколько лет работал в казанском депо. Там, среди молодёжи, он как бы нашёл свою вторую семью. Оттуда послали его на курсы партийных работников.

      Зариф Гаязов ничем особенно не выделялся – ни складом характера, ни внешностью. Но карие, выпуклые, всегда влажные глаза его, напоминавшие омытые дождём крупные вишни, запоминались с первого взгляда. Казалось, сделай Гаязов малейшее неосторожное движение, покачай посильней головой – и выплеснутся, скатятся