Третья мировая война. Оккупация. Вячеслав Вячеславович Хватов

Триплекс. По всему было видно, что он бы итак, покочевряжившись немного для порядку, разрешил Скорому взглянуть в оптику, а сейчас и вовсе надулся и будто бы совсем потерял интерес к своей винтовке. Очень уж не любил наш снайпер, когда его поволжского немца причисляли к сынам израилевым. Я ждал от Триплекса дежурной шуточки про ботокс (губы у Витька действительно были самым заметным местом на его лице – их будто накололи) и их дальнейшей пикировки, но Скорый, получив желанную игрушку, принялся разглядывать кривую деревенскую улочку, а Штайн прислонился к покрывшейся плесенью стенке чердака и ушел в себя.

      – Хошь? – Скорый протянул мне винтовку. Я покосился на медитирующего Триплекса, осторожно взял СВД за ложе и подошел к пролому в крыше. Для НП наши парни выбрали дом, стоявший чуть в стороне от других построек. Выбор удачный еще и потому, что через два пролома и два небольших окошка хорошо просматривалась и деревня и огороды справа и опушка леса, и поля, уходившие за горизонт. Обзор на все четыре стороны. Как только мы сюда вошли, Триплекс уселся в глубине чердака у стены напротив большого пролома ближе к правому от входа окну. Я сел наискосок от него. Таким образом, мне досталось поле и огороды, Мишка соответственно контролировал деревню и лес. Вот поле я и принялся рассматривать, не став при этом ничего крутить на прицеле. Нафиг, нафиг. Строну чего, потом Триплекс по шее надает.

      А и так все отлично видно. Вон с одинокой березы сорвалась ворона и чешет куда-то по своим вороньим делам, а вон на пригорке стоит брошенный трактор, с пулевыми отверстиями в лобовом стекле. А вон…

      – Че-то едет. – Я отскочил от пролома, как будто меня могли заметить из едва различимых бронетранспортеров.

      – Морда Триплексу.

      – На связи.

      – Наблюдаю пять коробочек три километра на юго-запад.

      – Принял. Продолжай наблюдение. Будут приближаться, семафорь.

      – Принял.

      Колонна миротворцев так и проследовала в сторону Ребровки, не заинтересовавшись уже зачищенной Мокрой Поляной. Только рукотворное насекомое ASIF прожужжало мимо нашего убежища, ненадолго зависнув возле сарая с основной группой (я за эти пять-десять секунд так разнервничался, что изжевал все губы), и сорвалось с места вслед за колонной американской брони.

      То, что это были америкосы, я не сомневался. Только они могли себе позволить такие игрушки.

      Каким образом Гарик доволокёт свою покоцанную колымагу до папаши никого из нас не интересовало. Однако здраво рассудив, что если незадачливого комерса срисуют здесь еще до того, как мы успеем добраться до родного леса, то и нам крышка, Морда решил отбуксировать «воровайку» в Кивлей, как только стемнеет.

      Все прошло гладко, но под конец нашей вылазки настроение нам все-таки испортили. Тот схрон, к которому мы изначально выдвигались, был вскрыт и опустошен. На дне воронки валялись лишь пустые консервные банки, окровавленные бинты и разорванные упаковки из-под сухпая. И растяжек не оставили. Видимо торопились.

      Морда решил засаду здесь не оставлять. Понятно,