Вождь из сумерек. Книга 2. Николай Ярославцев

плах складены, – дедок довольно хохотнул и с видимым отвращением подул на кашу. – Усовестил-таки. Ложка в рот не лезет.

      Стас, не удержавшись, расхохотался.

      – Твоя ложка и моему Войтику в рот не полезет. А этот малый любит покушать.

      Старик вспыхнул, но не выдержал и тоже рассмеялся.

      – Это тот облом, который идет следом за тобой?

      – Других не держим. Разглядел?

      – Вот еще! – с обидой отозвался Почай, отлавливая рукой в горшке шмат мяса на косточке величиной с ладонь. – А твои волчата здесь будут, не успеешь кашу дохлебать. Если поторопишься, может, и успеешь.

      Но Стас уже отвалился от стола к стене.

      – Нет уж спасибо. За тобой все равно не угнаться.

      – Ты бы на меня раньше посмотрел. Витязь, одно слово. Еруслан! – расхохотался Почай. – Меду, браги не держу, а молочком угощу. Добрые люди не забывают. Приносят.

      – Не тоскливо одному?

      – А разве я один? Птицы песней по утрам радуют. Лес сказку на ночь сказывает. Звери вести приносят. Какая ж тоска? Да и люди порой захаживают. Кто с бедой, кто с радостью.

      – С бедой понятно? А с радостью?

      – Так они всегда рядышком ходят. Одна без другой жить не могут. Попробуй, разлепи. Так и бредут о двух ногах.

      – И не споткнутся?

      – А ты попробуй хоть едину подпорку выдернуть…

      Стас промолчал, пытливо вскинув голову на волхва.

      – Не простой ты человек, дед Почай.

      – А разве ты прост? Звездой начал, звездой закончишь… но не окончишь…

      – Загадками говоришь? Прибаутками? Говоришь, да не договариваешь.

      – Отчего же? Все ясней ясного. Могилки твоей я не провидел. А заглядывал так далеко, как только мог. Даже жутко стало. Стая разве хранит?

      – Стая, как стая… – недовольно пробурчал Стас.

      – Не туда зришь. Ты очи к небу прими, тогда и разглядишь, – с укоризной пробормотал Почай. – Что под ногами увидишь?

      – Шутишь?

      – Отродясь не шучивал. Со стаей разве можно? А вот как стемнеет, так и подними голову, – оторвался от печи волхв. – Вот и большеротый твой. И мимо не проскочил. Проголодался. Изрядно ты наследил на дороге, Волк.

      – Зови уж Славом, как все.

      – Можно и Славом. Язык не отсохнет.

      Застучали за стеной подковы. От грохочущего гласа Войтика и за стеной не скроешься.

      Распахнул двери, уперся ладонью в косяк.

      – Ты мне стенку ненароком не свали, – забеспокоился волхв. – Развалишь избешку, а мне на улицу?

      Пропустил мимо ушей.

      – Так, так… Продолжаем нарушать безобразия, судари мои? И командир вам уже не командир, а пришей-пристебай? В смысле, кобыле хвост? Или как? – лексикон старшины Пискуна пришелся в самый раз для этой содержательной беседы. Добавил голосу сарказма. – Так скоро начнем и водку пьянствовать?

      – А есть? – быстро отозвался Войтик, с неподдельным интересом разглядывая волхва.

      – Гонишь, командир? Или прикалываешься? – Толян живо выпрыгнул из седла и с ходу сгреб его в объятия.

      – Ох,