Сочинения. Том 11. Александр Строганов

символа бесконечности. Принято считать,

      что это мифологический змей, обвивший своим телом

      Землю и поглощающий сам себя.

      Действующие лица

      Татлин Иван Павлович, бывший лесник, около 60

      Татлина Мария Ивановна, его жена, около 60

      Татлина Настенька, их дочь за 30

      Геблер Артур Александрович, новый лесник, около 40

      Маслов Павел Потапович, медведь

      Седов Виктор Сергеевич (Викт’ор), волк

      Живица Лариса Антоновна, лисица

      Кузовлев Василий Мартынович, охотник, около 60

      Кривцов Петр Петрович, оперуполномоченный, за 40

      Тузов Иван Сергеевич, около 60, врач

      Геннадий, эльф, за 50

      Хоровод

      Сцена являет собой террасу.

      На авансцене длинный стол, сколочен наспех из грубых досок. Разномастные стулья, пара вросших в землю кресел, коряги, пни, пеньки.

      Чуть поодаль дом лесника, надворные постройки: дровяник, сараи, баня.

      Трава, трава.

      Ощущение ветхости, беспорядка.

      Колесо от телеги.

      Лес темный, тяжелый, величественный, будто облокотился и наблюдает с высоты за чуждыми хлопотами маленьких людей и зверей. Лесу люди и звери представляются маленькими, хотя медведь, например, солидный, тучный. Да и доктор – представительный мужчина. Все зависит от перспективы.

      К слову, люди и звери не очень-то отличаются друг от друга. Одеты цивильно, и внешне похожи. Не сразу поймешь, кто тут волк, предположим, а кто – охотник. Не сразу догадаешься. Первоначально – люди как люди.

      Колесо от телеги. Впрочем, колесо уже было упомянуто. Предмет в данном случае совершено бесполезный, но привлекательный.

      А не всякий предмет должен быть непременно полезным. Бывают предметы – сами по себе предметы. В том числе и дорогие нам предметы. Те, что состоят с нами в родстве. Читай, родственники.

      В лесничестве все родственники. Складывается такое впечатление.

      Действие первое

      Картина первая

      За столом Живица, Маслов и Тузов. Выпивают. В кресле Седов с книгой.

      Мария Ивановна и Настенька накрывают стол. Молча. Траурные платья и косынки.

      МАСЛОВ (Тузову.) Люблю тебя, Ваня до невозможности. Аж дух перехватывает.

      ТУЗОВ Медовуху ты любишь, Павел Потапович.

      МАСЛОВ За что в немилость впал? Чем обидел?

      ТУЗОВ Тоскую. Не обращай внимания.

      МАСЛОВ Нынче все тоскуем. Горький час, ложка дегтя… Медовуху я, и правда, люблю, но и тебя, Ваня, люблю. Я весь мир люблю… А медовуха у Ивана Павловича, спору нет, выдающаяся. (Пауза.) Скажи, брат мой Ваня, как жить? Как теперь жить?.. Ваня, ты помнишь, каков был тезка твой?!

      ТУЗОВ Зачем спрашиваешь? Суток еще не прошло, как я ему глаза закрыл. Тело еще не остыло.

      МАСЛОВ Хорошенько всё запомни. Припечатай на века. Чтобы хоть днем, хоть ночью, разбуди – тотчас воспоминания. И не случайные, а целенаправленные. Дабы почтение и прощальный поклон завсегда, по первому требованию. Так-то поклонился