Не может быть. Виктория Познер

где стояла телега с лошадью. – Давайте я помогу вам, – он подхватил сумку попутчика и направился к телеге.

      Молодой мужчина, посмотрев на небо, которое стремительно затягивали грозовые облака, взяв чемоданы, поспешил за стариком.

      – Спасибо. Это большая удача, что вы мне встретились. Сказать по правде, я здесь впервые. Так что ничего, решительно ничего здесь не знаю, – он взвалил поклажу на телегу. – Меня зовут Антон Павлович Азимов, – приезжий протянул старику руку.

      – Лаврентий Фёдорович Дудоренко, – ответил старик новому знакомцу крепким рукопожатием. Затем подошёл спереди к кобыле, нежно погладил по морде и что-то прошептал в её подёргивающееся ухо.

      – Было бы замечательно, если бы вы мне рассказали о здешних местах и укладе жизни, – Антон Павлович, пристроив чемоданы, стал выбирать удобную для себя позу на телеге. – Как-то непривычно. Ни разу вот так не ездил… Городской житель на природе становится беспомощным. Это я, правда, исключительно о себе говорю. В детстве с классом в походы не ходил, к тёткам, нянькам на дачу не выезжал. Вот вам результат: в естественной для нормального человека природной среде, в простых, казалось бы, вещах испытываю затруднения, еле на телегу залез. Не человек, а сплошная неуклюжесть.

      – Это ничего. Это вы с непривычки. Обживетесь, пообвыкните, после всё ловчее будет получаться. На телегу запрыгивать – дело нехитрое, – сев впереди Антона Павловича, дед взял в руки поводья, тряхнул ими и отдал кобыле распоряжение: «Но, Агашка, трогай!». Агашка в ответ фыркнула, повела довольно немолодой мордой и вяло, нехотя заковыляла вперёд.

      – У меня кобыла торопиться не любит. Агашка и в молодости жгучим темпераментом не обладала. Медлительная, флегматичная натура. Но, надо заметить, бывает упрямая до невозможности. Я, к примеру, говорю ей «но, пошла», а она ноль реакции. Будто не к ней обращаются. Я снова «но, пошла», дескать, а она приказы мои игнорит. Поначалу я подумал, со слухом у неё туго стало, не молоденькая, всё может быть. А она, как выяснилось, на старости лет в капризы ударилась. Ласки, внимания к себе дополнительно требует. Вначале по морде её погладь, уважение прояви, а после только в телегу садись. Что поделаешь, женщина!

      – Душно, – Антон Павлович снял пиджак и положил его рядом с собой на солому, которая устилала дно телеги, видимо, для мягкости сидения. Расстегнул ворот рубашки. – У вас воды не найдётся? Пить очень хочется. Надо было на перроне в киоске купить бутылку минеральной, а я не догадался.

      – Найдётся, – ответил старик, открыл крышку рядом стоящего с ним небольшого деревянного ящика и, вынув из него мутную от царапин пластиковую бутылку, протянул попутчику. – Родниковая! – с гордостью заявил он. – Такой воды в магазине не купить. А у нас, пожалуйста, пей, сколько хочешь, без хлора и вредных примесей, прозрачная, как хрусталь!

      Будь Антон Павлович сейчас в городе, он бы даже не прикоснулся к этой деформированной, неоднократно использованной, старой пластиковой упаковке с жидкостью, о прозрачности которой, глядя сквозь потёртые стенки бутылки,