Любви все роботы покорны (сборник). Святослав Логинов

отведя назад плечи, Лена устремила глаза вдаль. Кроткая покорность судьбе и готовность вытерпеть ради любви любые испытания отразились на ее лице. На щеки взошел румянец, чуть задрожали полные губы.

      – Ты этого хотел? – спросила она звонким голосом.

      Борис почувствовал себя Торквемадой на допросе обвиненной в колдовстве девственницы.

      – Почти, – буркнул он, – расслабься, пожалуйста. И не надо такой жертвенности.

      – Какой ты нудный, Стойков.

      – Представь, что ты просто стоишь… в очереди, что ли. Или ждешь автобус.

      Обходя подиум по кругу, он разглядывал ее тело, оценивая с точки зрения формы. Пожалуй, все безукоризненно.

      «Даже слишком, – подумал Борис. – Тонкая талия, высокая девичья грудь с темными шишечками сосков, в меру широкие бедра, упругие ягодицы. Девичество, переходящее в женственность. Я бы предпочел какой-нибудь маленький изъян, присущую только ей индивидуальность. Говорил ведь Ирине, что стандарт стандартом, но нельзя наделять всех идеальной фигурой. Так нет же, штампуют своих «мисс», как лепешки для пиццы».

      Лена, поворачивая голову, следила за его реакцией.

      – Что ты там рассматриваешь? Целлюлит? – забеспокоилась она, пытаясь заглянуть себе через плечо. – Не может быть!

      – Все в порядке. Подними руки.

      Позабыв о маске смущенной девушки, она с видимым удовольствием подняла руки и, заложив их за голову, немного прогнулась, справедливо полагая, что грудь от этого только выиграет.

      – Так хорошо?

      – Угу.

      Чего-то явно не хватало. Ущербность какая-то в ней ощущалась. И фигура божественная, и личико симпатичное… не омраченное интеллектом… Кукла – она кукла и есть. Настроение испортилось.

      «Дам отрицательный отзыв, а она займет призовое место, и что тогда?» – спросил себя Борис. И сам же ответил: «Опять лишат меня премии, вот что. Ну и черт с ними. Художник не продается, во всяком случае не за те гроши, которые платит «Доллз».

      Он вернулся к куску фанеры, снова намочил руки и принялся сосредоточенно, боясь упустить возникшее состояние, разминать глину. Сегодня мы не будем ваять очередную «Радость бытия». Сегодня мы постараемся передать миру нашу «Печаль». Нет, «Усталость»! Да, точно. Но это будет моя усталость. Не пресыщенность, не отвращение, а просто «Усталость». Моя вселенская, непреходящая, всеобъемлющая…

      – Мне долго так стоять?

      – Присядь, пожалуйста. Можешь представить, что ты устала?

      – После любви?

      – Нет. Просто устала. От работы, от жизни. Подумай о чем-нибудь грустном. Опусти плечи и наклони голову.

      – Но тогда не будет видно лицо.

      – Мне сейчас главное – передать форму.

      – Ну, хорошо.

      Лена присела на подиум и, пригорюнившись, опустила голову. Некоторое время Борис сосредоточенно работал, поглядывая на нее. Постепенно под пальцами возникала фигурка женщины со склоненной головой. Волосы полускрыли лицо, светлой волной легли на плечи и грудь. Она как бы прислушивалась к себе, перебирая,