Мрак. Юрий Никитин

прямой взор, такие завтра говорят то же самое, что говорили вчера.

      – Почему, – спросил он строго одного, – ты стрелял в своего воеводу на охоте?

      – Думал, что там лось.

      – И когда ты догадался?

      – Когда тот лось стал отстреливаться.

      Старик раздраженно отмахнулся – что с дурнем говорить, а Мрак неслышно скользнул за кустами на другую сторону поляны. Там отдавал распоряжения бледный, а эти, как Мрак убедился, даже вечером говорят иное, чем утром, а стоя вещают совсем не то, что говорили сидя.

      Он был без доспехов, но слушались его почтительно. Приказы бросались выполнять стремглав, сами покрикивали по дороге, словно несли в зубах лоскуток его власти. Когда он остался один, к нему приблизился толстый с поросячьим лицом. Губы держал трубочкой, будто собрался причмокнуть.

      – Кажан, – проговорил он негромко, – ты в самом деле вышел из преисподней! Только там можно научиться таким хитростям. Трудно было уговорить?

      – Еще бы! Дядя исчез, какая тут охота. Пришлось долго вещать о государственной необходимости.

      – Ха-ха! Получилось?

      – Как видишь. Государственной нуждой можно оправдать все.

      – Но как оправдать охоту? Уговорить тцаревну принять участие в кровавой мужской забаве, когда бьют оленей, псы душат зайцев, соколы бьют уток и перепелов!

      Кажан слегка раздвинул губы, но глаза оставались как у замороженной рыбы:

      – Все же лучше, чем рубка человечьих голов на току. Для нее лучше, раз их не посещает. Не желает, видите ли, зреть гибель несчастных людей на потеху тем, кто заплатил! Так что охота для нее в самый раз. Здесь скачка на горячих конях, красивые верные псы, смех, песни… А убивают оленей где-то далеко, ей даже необязательно самой пускать стрелы.

      – Все равно, ее трудно выманить из ее сада.

      – Только на охоту, только на охоту!

      – Ну, – заметил Голик с похабной усмешкой, – ты смог бы, если бы захотел, уговорить и на большее.

      Глухое рычание возникло в горле Мрака само по себе. Он стиснул челюсти, ни звука не вырвалось наружу, но зато перед глазами встала розовая пелена. Голика и Кажана видел отчетливо, особенно четко выступали их жилы, откуда под его острыми клыками брызнет сладкая кровь.

      – Не знаю, не знаю, – ответил Кажан небрежно. – Не пробовал. Но слыхал, что слывет недотрогой… Даже для того певца, что вьется вокруг нее со слащавыми песнями. И еще слывет абсолютно непорочной!

      – Да, потому в прошлый раз выбор жрецов пал именно на нее!

      – В силу ее непорочности?

      – Голик, ты знаешь тайные причины… Но народ понял, что это правильно. Вся Куявия знала о ее чистоте и непорочности. И если бы не чудесное вмешательство богов… ведь жертва уже была принята!.. но почему-то вернулась в целости…

      – Что сказали жрецы?

      – Ты же знаешь!

      – Знаю этих болтунов, что умеют говорить туманно о самых ясных вещах.

      Снова прозвучали звуки охотничьего рога. Судя по всему, загонщики гнали