Год гнева Господня. Георгий Анатольевич Шатай

Кстати, как раз недалеко от него и будет тот античный амфитеатр, что мы видели с реки.

      – Благодарю вас, – улыбнулся каноник. – Столь подробного описания не смог составить бы и сам Его Святейшество Каликст37. Прощайте, друзья мои, и да хранит вас Господь во всех ваших благих начинаниях. – Адам Лебель перекрестил Грация с Иваром и, задумчиво склонив голову, зашагал в сторону заходящего солнца.

      – А тебе, насколько я помню, нужно к бенедиктинцам, в Сент-Круа? – повернулся Граций к Ивару.

      – Не устаю поражаться твоей памяти, Граций! – присвистнул Ивар. – Я ведь лишь вскользь упомянул об этом много дней назад, в горланящем саутгемптонском кабаке, когда мы с тобой уже основательно набрались. Но ты все равно умудрился запомнить!

      – Менестрель без цепкой памяти – что соловей без весны, – скромно улыбнулся Граций. – Значит, нам по пути. Только у Шато-Ломбриер я тебя оставлю. Дальше просто иди до самых южных ворот, следуя за изгибом реки – и увидишь свое аббатство. Если что, спроси у местных – ты ведь знаком с их наречием?

      – Более или менее, – ответил Ивар. – По мне, так оно не сильно отличается от прочих окситанских говоров, разве что чуть ярче окрашено васконскими тинктурами38.

      – Признаться, меня удивляет не столько обилие языков, известных тебе, сколько несоответствие северного имени твоей восточной внешности, – Граций изучающе посмотрел на Ивара, затем продолжил: – Ну да ладно: у всех у нас есть свои маленькие секреты. В конце концов, сам дьявол сломит ногу в этих вопросах крови.

      Чтобы не продираться сквозь узкие извилистые улочки бедняцкого квартала у церкви Сен-Мишель, они решили пойти через центральную часть города. Перебравшись через грязную илистую речушку Девез, Граций с Иваром выбрались на широкую мощеную камнем улицу, заставленную лавками галантерейщиков и торговцев пряностями. Чуть далее, ближе к Рыночной площади, расположились продавцы тканей, сапожники и скобянщики. Прямо перед рынком Ивар с удивлением увидел крепостную стену, проходившую прямо посреди города и разрезавшую его надвое.

      – Это самая старая стена, еще от римлян осталась, – перехватил Граций немой вопрос Ивара. – За ней начинаются кварталы богачей: Ля-Руссель и Святого Элигия. Там окопались в своих «донжонах»39 самые влиятельные кланы Бордо: семья Колом и семья Солер. Эти кварталы в свое время тоже обнесли стеной, второй по счету. Но город продолжал расти, поэтому не так давно вокруг него возвели третью стену, самую протяженную и надежную.

      – И чем занимаются те влиятельные семьи, о которых ты сказал?

      – Колом и Солер? Да чем занимаются… В основном воюют друг с другом. Чаще – втихую, хотя порой и до открытой поножовщины доходит. Вообще, если в двух словах, всю недавнюю историю Бордо можно описать так: Коломы грызутся с Солерами за власть в мэрии, а мэрия и жюраты40 грызутся с королевским прево

37

Римский папа Каликст II, считающийся автором «Кодекса Каликста» – путеводителя для паломников в Сантьяго-де-Компостела.

38

Тинктуры – название красок в геральдике.

39

Донжон – высокая замковая башня.

40

Члены городского совета.