Приворот на крови. Серия «Приключения Руднева». Евгения Якушина

ещё?

      – У последний жертвы были следы падения. Это, по-вашему, важно?

      Руднев задумался.

      – Это может не иметь никакого отношения к убийству, – сказал он наконец. – Но если имеет… Допустим, коллежский регистратор пытался убежать от убийцы, споткнулся и упал, но тогда вряд ли он бы падал на спину. Другой вариант, это убийца сбивает его с ног, чтобы убить уже на земле… И ведь остальные жертвы, скорее всего, тоже лежали, когда он их убивал? Старуха. Пьяный нищий, – Руднев ещё раз сравнил фотографии. – Он точно наносил удар старухе и молодому человеку из одного положения. Раны расположены идентично.

      Белецкий пожал плечами.

      – Злодей убивает лежачих? С чего бы это? Нанести колющий удар в шею проще тому, кто стоит, если только вы не бьёте чем-то вроде трости.

      – Думаю, дело не в этом, – ответил Руднев, поднимаясь и выходя из-за стола. – Вот я стою. Как бы ты меня ударил? Покажи.

      Белецкий оторвался от подоконника.

      – С какой стороны? С лица? Со спины?

      – Да все равно. Допустим, ты нападаешь сзади.

      Белецкий зашёл Дмитрию Николаевичу за спину, ухватил левой рукой поперёк груди, а правую приложил к его шее.

      – Как-то так…

      – И что произошло бы дальше?

      – В смысле?

      – Ты пробил мне сонную артерию… Раз, два, – Дмитрий Николаевич досчитал до пяти и сделал движение, как бы начиная падать.

      Белецкий машинально дёрнулся его удержать.

      – Teufel (нем. чёрт)! – буркнул Белецкий. – Словами бы могли объяснить! Вы имеете в виду, что человек с ранением сонной артерии секунд через пять, максимум через десять, теряет сознание и падает?

      – Тут важно другое: чтобы не дать мне упасть, тебе потребовались обе руки.

      – Вас бы я удержал и одной, если бы ожидал, что вы сделаете… И, вообще, если я вас уже убил, почему бы меня волновало, как вы там себе упадёте. Ни одной рукой, ни двумя я бы вас ловить не стал. Я бы нанёс удар и отступил.

      – Если бы ты был просто убийцей, то именно так, но ты имитируешь вампира.

      – И что это меняет?

      – Ты не должен оставить кровь на месте убийства! Ты должен её как-то собрать. Это сложно сделать, если твоя жертва сперва стоит, а потом заваливается.

      Белецкий содрогнулся.

      – Mein Gott (нем. Господи)! А как он это делал, когда жертвы просто лежали?

      – Понятия не имею!

      – Может, он чем-то зажимал рану? Ветошью, которая впитала кровь?

      – Нет, так быть не могло. Хотя бы потому, что крови должно было быть слишком много. А кроме этого, – Руднев выбрал одну из фотографий мёртвого коллежского регистратора уже на прозекторском столе. – Посмотри сюда. Видишь? Здесь видны две небольшие запёкшиеся струйки. Зажимай он чем-нибудь рану, он бы размазал кровь.

      – Он же ведь её не пил в самом деле? – Белецкий скривился в гримасе отвращения.

      – Надеюсь, – Руднев вернулся за стол, вписал под заголовком «Место убийства»: «Нет крови» и взял новый лист. – Теперь убитые. Все трое – будем считать, что нищий тоже жертва нашего вампира – физически