Дитя ненависти. Евгения Грозд

разогреется.

      – Вечер добрый, – окликнул я. Обернулся. – Мужик, в этом доме ещё кто-нибудь хату сдаёт, не знаешь?

      Он тут же потерял ко мне интерес и, отмахнувшись, бросил:

      – Не в курсе.

      – Квартиры-то поди шикарные?

      – Соответствующие.

      – Тоже снимаешь? – милейше поинтересовался, глядя на окна квартир.

      Усмехнулся:

      – В гостях был.

      – А, ну извини, братан, – сунул руки в куртку.

      – Ничего страшного.

      – Я не за это извиняюсь, – приблизился к нему в упор, прикрываясь от камер.

      Андрей дрогнул, лицо перекосилось от боли. Нож решил оставить внутри. С ним проживёт подольше. Впихнул в тачку, отрубив парой жестоких ударов по лицу. Закрыл дверцы и сел за руль.

      Привёз его на склад, что снимался для наших делишек. Тут всегда спокойно и никто в радиусе пятисот метров не услышит криков страха и боли. Затащив в ангар, бросил на пол, пристегнул наручниками к батарее. Обчистил карманы: портмоне, деньги, банковские карты, памятные билеты в кино, фотки и… Договор на аренду.

      Хороший гость – ходит в квартиру, которую сам же снимает для хозяев?

      – Обманывать нехорошо, – потрепал за волосы его свисающую голову.

      Из карманов брюк выудил две связки ключей. Одна – точно от арендованной хаты. Спасибо, браток. Лучшее время посещения – ранее утро. Подожди, Олечка, я уже иду.

      ОЛЬГА

      Антон напряжённо рылся в Интернете и всё время проверял телефон. Мне же устал улыбаться, делая вид, что всё пока хорошо. Под вечер Аня стала беспокойной, всё время вредничала и по любому поводу заливалась плачем. Зубы – этот набор признаков мне был знаком. Отправила мужчину за "Панадолом" и мазью с лидокаином. Зубопрорезыватель храбро претерпевал своё предназначение.

      За ночь пару раз просыпалась от жалобного кряхтения малышки. Ближе к утру приняла решение уйти с ней в гостиную на диван. Провалилась в сон, но чувство тревожной дрёмы заставило открыть глаза. За окном – ещё ранее утро, темно… Но Ани рядом почему-то не оказалось.

      – Антоша? – спустила ноги на пол.

      До слуха донеслось гуканье малышки где-то из спальни. Похоже, Тоша решил забрать её с целью дать мне поспать. Глянула на часы – шесть тридцать утра. Озноб пробрал тело, и захотелось под антоновское крыло. Быстро пошлёпала в спальню.

      Вскрикнула и тут же зажала ладонью рот, увидев картину в свете ночника. Антон, как ни в чём не бывало, спал на боку, укутавшись в одеяло, но рядом с его лицом покоился опорожненный шприц. В голову мужчины направлен пистолет с глушителем, а рядом возвышалась фигура, держащая на руках Аню.

      – Доброе утро, – звук этого голоса подкосил мои ноги.

      Это Он! Ягуар! Жуткое прошлое снова здесь, в моём доме.

      – Ты и моя дочь приглашены ко мне. Если не хочешь пули своему ёбарю в башку, то одевайся поживее.

      Малышка, надув щёки, сидела на его руке и заинтересовано теребила цепь на шее убийцы, норовя взять в рот.