Повелитель четверга. Записки эмигранта. Игорь Шестков

Прохожим. Каким прохожим? Нет там никого. Тем лучше. Знатно повеселимся в теплой компании!

      Все сделали, как задумали. Выпросили – с отдачей – простыни у бабы Зины в бельевой. Выпросили у кого-то фонарики. Даже получили на нашу ночную экскурсию официальное разрешение у мам и бабушек (пусть дети порезвятся).

      С условием – в два часа ночи лежать в наших койках в Доме отдыха и дрыхнуть.

      Притащились около двенадцати на кладбище. В простынях, с фонариками.

      Чайник зачем-то ракетку теннисную с собой взял. Боренька – самодельный трезубец, как у Нептуна. А Цапля захватила с собой шарик из цветного папье-маше на резинке. Допотопный советский вариант йо-йо. Не вращающийся. Но отлетающий и возвращающийся. В руках опытного игрока – прекрасная забава и дразнилка.

      По дороге на кладбище обсуждали фильм «Бей первым, Фреди» (его навязчивый саундтрек до сих пор звучит в моей голове). Мне фильм очень понравился. Легкий и смешной. Чайнику – тоже. Серьезный и продвинутый Боренька (недавно самостоятельно освоивший начала квантовой механики) называл его – развлечением для идиотов. А Цапля фильм принципиально не смотрела. Это, мол, пиф-паф с ракетами и голубями, картина для подростков или инфантильных мужчин. А мне интересны Бергман и Феллини.

      Несмотря на разногласия, раздавили для храбрости под огромным дубом бутылочку белого вина, нелегально купленного в сельпо. Рислинг. Пили залихватски, из горлышка, улюлюкали и дурачились, Цапля впрочем не пила. Потому что «нельзя пить эту советскую отраву». Цапля была права. У меня сразу засвербило в животе. А Бореньку вырвало. Прямо на дуб. Но он сумел это от Цапли скрыть. А мне показал язык. Сделал вид, что стреляет в меня из пистолета. Это за Фреди. Чайник от «отравы» не пострадал. Он у нас – не чувствительный.

      И вот идем мы между заброшенных могил, фонариками себя подсвечиваем и подвываем: «А-а-а-а… у-у-у-у…»

      Чайник ракеткой воздух крестит, Боренька потрясает трезубцем, Цапля беззвучно шарик вверх-вниз бросает, а я зубами клацаю. Тогда еще мог.

      Все здорово, но не весело почему-то. Немножко страшно. Рислинг в животе за кишки тянет.

      Ночь, кладбище. Звуки странные из леса доносятся. Треск, жужжанье, бульканье, хрюканье. И еще – стоны… будто зовет нас кто-то. Плачет, всхлипывает, просит о помощи. Лешие?

      Остановились, прислушались – тишина. Пошли дальше.

      Место, которое мы выбрали для нашего ночного представления – было на самом деле жутким. Почти не тронутый человеком лес. Болота вокруг. До дороги – километров семь, до нашего Дома отдыха – три с половиной километра. По лесной тропинке. Днем по ней идешь – все ясно. А ночью – все не так. Тени.

      Высоченные липы на кладбище – как египетские колонны, ветки, смыкающиеся над нашими головами – как мускулистые руки великанов, корни, тут и там вылезшие из земли – как борода Вия.

      Ограды и кресты покосились… могилы такие, что из них вот-вот мертвецы полезут. Сиреневые огоньки в чаще. Кикиморы мерещатся.

      На