Братство охотников за книгами. Рафаэль Жерусальми

тому же парень наверняка с похмелья. Во всяком случае, ни внушительного вида туша возле двери, ни этот чумазый бродяга не напугали старого печатника. Не в первый раз он имел дело со скупщиками краденого. Он повидал всяких: священников, лишенных сана, молодых людей из хороших семей, погрязших в долгах, вернувшихся с войны солдат. У самых прекрасных книг часто бывает печальная судьба. Они попадают в руки простофиль, которые недоумевают, зачем терять время, их читая, и тем более – зачем тратить на их приобретение столько денег. И таким вот образом распространяются и передаются от одного к другому знания: книги крадут, продают с торгов после банкротства, получают в наследство. К большой радости книготорговцев.

      Вийон прекрасно понимал, что гость чует прибыль. Однако следует играть по правилам, пусть Фуст думает, будто он самый хитрый, ловкий, во всяком случае, самый опытный. Франсуа никогда не выпячивал свою ученость – и неоднократно заставал врасплох университетских профессоров и судейских. Он не пытался извлечь доход из познаний, напротив, он скрывал их за простоватым видом, они должны были сослужить ему службу в нужный момент. Это было что-то вроде тайного укола шпагой, которого никто не ждал: он швырял подходящую цитату в лицо знатному противнику, как бросают нож в мишень, – непринужденно и точно в цель. Внезапному нападению он научился не из книг. Вийон приобрел боевой опыт в многочисленных потасовках и уличных стычках с противниками, к которым испытывал уважение, не то что к придворным и клирикам.

      Как бы то ни было, Фуст не показал виду, что такой прием задел его. И это расположило к нему Франсуа. Старик непринужденно уселся, небрежно положил на пол трость, неторопливо стянул перчатки. Хотя одежда его отличалась суровой простотой, на пальце он носил кольцо с неграненым ярким рубином. На тусклом золоте был высечен дракон со сверкающими крошечными глазками из стразов. В когтях чудовище крепко держало драгоценный камень. Из раскрытой пасти струйкой эмали вырывалось пламя.

      Не вставая с места, Франсуа открыл котомку и достал фолиант. Глаза Фуста вспыхнули. Впалые щеки, казалось, втянулись еще сильнее, ноздри искривленного носа раздулись, словно у хищника, почуявшего добычу. Франсуа оставался неподвижен, так что печатнику пришлось склониться очень низко, он чуть не упал со стула. Наконец Фусту удалось заполучить книгу. Он жадно схватил ее и тут же ткнул пальцем в имя, вытисненное на обложке: Кёнхан.

      – Автор, надо полагать?

      Франсуа догадывался, что его собеседник знает ответ. Он кивнул головой в знак согласия.

      Фуст старался сохранять невозмутимость. С делано равнодушным видом он принялся перелистывать страницы. Капельки пота блестели на его изборожденном морщинами лбу. Поначалу он испугался, что для этого экземпляра «Чикчи симгён»[3] использовались буквы из терракоты или фарфора. Но нет, перед ним было издание 1377 года, отпечатанное в Корее при помощи комплекта подвижного металлического типографского шрифта. У него уже был один такой экземпляр, принесенный

3

«Антология учения великих монахов об обретении духа Будды с помощью практики Сон Пэгуна Хвасана» (кор.). Первая корейская книга, напечатанная типографским способом.