Гавань. Максим Шмырев

наблюдать, как на дорогу накатывают ярко-голубые, почти прозрачные волны, скользит лёгкая рыба, а там, где должен быть дорожный знак, вдруг расцветает вниз головой хризантема медузы.

      …Фрейя шла по мягкой, чуть колеблющейся поверхности Листа. Сначала идти было неудобно, а потом даже приятно – будто по пене прибоя, мелким волнам. Вокруг были виноградники – казалось, что они вырастают из самой плоти Листа, но нет – они были посажены в него, и Лист питал их своими соками. Фрейя оканчивала школу, они с классом приехали сюда – в мир тихого ветра и зреющего винограда, из которого делают знаменитое Фьёрмское вино. Она отбилась от группы одноклассников, и шла вперёд, где горели красные огни, предупреждающие о крае Листа. Ветер качал виноград, и Фрейе казалось, что она чувствует, как его кисти наливаются соком, как пробуждается и в ней хмельное весёлое чувство: ведь впереди – лето, Высшая мотошкола, куда она была зачислена автоматом после победы на ралли, и что-то ещё, кто-то чаемый, неизвестный: не его голос звучит в этом ветре?.. Фрейя посмотрела вверх – дальше, у самого края Листа, летел красный военный самолет. Она помахала ему…

      – Ткань снов в это время – конца Листопада – особенно подвижна, – прокомментировал Скирнир, – но, собственно, это не сами Ближние сны, а их отражения, что-то вроде радуги или зарницы. На самом деле все эти места находятся глубже, в Трещинах Коры, Прожилках Древа, – добавил он, когда сквозь его голову проплыла, тихо шевеля хвостом, белая акула.

      Через несколько часов они остановились на привал – то ли на асфальтовой площадке у дороги, то ли на песчаном дне, среди морских звёзд. Неподалеку был съезд на Ветвь, располагавшуюся немного выше и восточнее, чем та, откуда они выехали. Солнце ярко светило, они ощущали, что становится теплее. Форсетти открыл свою фляжку и сладостно улыбнулся, вспомнив о своём ночном приключении.

      – Вообще-то мне надо ненадолго отлучиться, – сказал Скирнир. – Ближние сны тут совсем рядом, наведаюсь, посмотрю, что и как, может, узнаю разные новости…

      – Но ведь ваши тоже спят, – отметил Форсетти.

      – Не совсем. Точнее, не совсем по-вашему. Строго говоря, мы спим постоянно… Но во время Зимнего сна мы погружаемся в состояние, которое называется Сон внутри сна, говоря математически: Сон в квадрате или Сон в кубе, в зависимости от желания и подготовки… При этом наши «лёгкие тела» внутри Ближних снов подобны – ну вот им, – Скирнир показал на проплывающую над ними прозрачную медузу. Они свободно кочуют в пространстве Ближнего сна, преображаясь, меняя форму, наше сознание то удаляется, то приближается к поверхности восприятия внешнего мира. Обладая определёнными навыками, можно пообщаться со спящим, – не так, как здесь… Хотя и здесь… – Скирнир замолчал.

      – Ты ведь можешь отсюда проникнуть в чужие сны, уже начавшиеся наши сны?.. – взволнованно спросил Хёд.

      – Вообще-то да, но в очень особых, редких случаях… Но сейчас всё не так… Я пытался, там, внизу: похоже, входы закрыты и для меня… Скирнир мягко пошёл-поплыл к краю дороги, где за небольшой