Сердце Демидина. Александр Велин

Многожён, скорее всего, работает на Иран или Саудовскую Аравию. Что он там говорил про Тегеран?

      – Сообщите обо мне моему начальству, и, я уверен, вас наградят, – сказал он, скорее стараясь выиграть время, чем надеясь соблазнить Скуратова.

      Скуратов иронически поклонился, его щегольская фуражка упала и покатилась по грязному полу. Скуратов чертыхнулся, догнал её, тщательно стряхнул с неё пылинки и снова надел.

      – Эх, Константин Сергеевич, – укоризненно сказал он, – врать вы не умеете, потому что не любите. Что может мне предложить ваш Лаков? У меня здесь власти больше, чем у него.

      – Лаков – генерал КГБ… – начал было Демидин.

      Скуратов перебил его:

      – Скажите, вы видели раньше, что у человека грудь становится прозрачной, а сердце светится?

      – Видимо, побочный результат моих опытов, – предположил Демидин. – Но причём здесь это?

      – Ваши опыты нам хорошо известны, – усмехнулся Скуратов. – И про древлян мы знаем, и про ваш героический перелёт над мусорными баками. Ахтунг, ахтунг! Демидин в воздухе. И про ваши эксперименты с многострадальной Наиной Генриховной нам известно.

      – Причём здесь Наина Генриховна? – спросил Демидин.

      – То есть как это причём? – Удивился Скуратов. – Бедная женщина потеряла зрение, душевное равновесие и дошла до того, что нагрубила любимому командиру.

      – Откуда вам известно о моих исследованиях? – спросил Демидин.

      Ему было обидно, что Скуратов говорил о его опытах с пренебрежением.

      – Наина Генриховна курировала вас, подчиняясь моим приказам! – насмешливо сказал Скуратов. – Она морочила вам голову так же, как вы морочили голову своим древлянам.

      Скуратов картинно развёл руками.

      – А что касается ваших гениальных открытий… Ну полетали вы над помойками. А вот такое вы видели?

      Он раскинул руки в стороны и оскалился. Лицо его стало злым и холодным, как маска. Демидин увидел, как Скуратов приподнялся в воздухе и завис сантиметрах в десяти от пола. Несмотря на неприязнь к нему, Демидин был поражён.

      – Как это у вас получается без дифракторов? – воскликнул он. – Это поразительно!

      Скуратов опустился на пол. Похвала была ему так приятна, что он даже зарделся от удовольствия.

      – А как насчёт вот этого? – сказал он.

      Он повернулся к Демидину спиной, расстегнул брюки и спустил их. Оскорблённый и ошеломлённый Демидин все же не мог не заметить не только белые ягодицы Альберта Викторовича, но и то, как его позвоночник продолжается между нежными полушариями и закручивается в мохнатый позолоченный хвостик.

      – Это что… наследственная болезнь? – осторожно спросил Демидин.

      Альберт Викторович натянул штаны.

      – Откровенно говоря, он не совсем настоящий, – сказал он смущённо. – Это знак отличия.

      – У вас в «Аквариуме» так награждают? – удивился Демидин.

      Но Альберт Викторович не успел ответить, потому что с улицы раздался начальственный, многократно усиленный мегафоном