Сердце Демидина. Александр Велин

ори, дурень! – взвыла старуха.

      Но все стало тихо вокруг.

      Чертыхаясь и ворча, она сорвала пригоршню бурых листьев с ближайшего куста, отодрала лоскут от своих лохмотьев, завернула в него листья, и принялась запихивать всё это Демидину в рот. Тот бешено вращал головой. Наконец она, рассвирепев, схватила Демидина за уши.

      – Послушай, поросёночек, – прошипела она, наклоняясь к Демидину и дыша на него гнилью. – Погляди в мои глазки.

      Демидин посмотрел и увидел, что вместо глаз у неё окровавленные раны.

      – Твоя работа, поросёночек, – злобно прошипела старуха. – Будешь трепыхаться, я твои глазки сделаю как мои.

      Демидин дал запихнуть в свой рот вонючий кляп. По его лицу потекла бессильная слеза. Старуха сразу пришла в хорошее настроение.

      – Ласплакались мы, утю-тю-тю. Мужчиночки мои ласплакались, – закудахтала она.

      Грязным коричневым пальцем она вытерла слезу со щеки Демидина и улыбнулась. Потом, встряхнувшись, снова схватила Демидина за руки и, горбясь, как муравей, поволокла его куда-то.

      Прошло несколько часов, а бешеная старуха, хрипя от напряжения, всё тащила Демидина по кучам камней, мимо бетонных блоков и колючих кустов. Бедный Константин Сергеевич слабел от потери крови, сочившейся из бесчисленных ссадин. Надежда была только на то, что, когда пройдёт время, он снова сможет управлять своим телом и тогда справится с ведьмой.

      Отчего-то он был уверен, что она жаждет завладеть его сердцем, и был готов перенести всё что угодно – любые муки, лишь бы не допустить этого. В этих паскудных местах его сердце казалось таким же надмирным, как само солнце, которое уже начинало закатываться за горизонт.

      Теряя силы, Демидин всё чаще расслаблял шею, и тогда его голова ударялась о камни. Наконец, с последними закатными лучами, ведьма остановилась и рухнула на землю, и через несколько секунд измученный Демидин провалился в сон.

      Он пришёл в себя перед рассветом. Старуха спала в нескольких шагах, вздрагивая и поскуливая во сне, как щенок. Небо на мгновение расчистилось, и он успел увидеть звёзды. В звёздах была надежда, сама Вселенная смотрела на парализованного учёного Константина Демидина и заглядывала в его прозрачную грудь. Его сердце неожиданно вспыхнуло, послав вверх сноп приветственных искр.

      Когда взошло солнце, старуха заворочалась, жуя губами и потирая лицо, шею и плечи ладонями. Кряхтя, она поднялась и помочилась, не стесняясь Демидина, а потом забралась на кучу щебня и стала прислушиваться и оглядываться.

      Издали послышался низкий звук, похожий на стрекотание мотора. Этот звук до смерти перепугал старуху, которая, взвизгивая от волнения, принялась рыскать по сторонам, собирая всё, что попадалось под руку, – ветки, охапки сырых от росы листьев, и наваливать всё это на Демидина.

      – Заберёт, проклятый, отнимет и заберёт, – кудахтала она, трясясь от страха, и металась вокруг в поисках любого комка грязи, чтобы прикрыть Демидина.

      Скоро он был завален мусором и лежал в темноте, слушая приближающийся автомобиль. «Кого она так боится? – лихорадочно