Сердце Демидина. Александр Велин

Я в КГБ?

      Многожён Шавкатович хрюкнул.

      – Можно сказать, что да. А можно сказать, что нет, – кокетливо ответил Альберт Викторович.

      – Для чего меня сюда привезли? – спросил Демидин.

      – Так много вопросов, – улыбнулся Альберт Викторович, подмигивая Многожёну Шавкатовичу.

      – Худой он. Не сдохнет? – озабоченно спросил Многожён Шавкатович.

      – Да он здоров как бык! – воскликнул Скуратов.

      Он подошёл к Демидину и потрепал его по щеке. Константин Сергеевич онемел от возмущения.

      – Полюбуйтесь, – сказал Скуратов и отбросил накрывавшую Демидина ткань.

      Комната осветилась.

      – Что вы делаете? – вскрикнул Демидин, прикрывая руками сияющую грудь.

      – Ой! Вай! – завистливо всхлипнул Многожён Шавкатович.

      – Вы только поглядите, какая у него мощь! – возбуждённо сказал Скуратов, хватая Демидина за ухо и выкручивая его с такой силой, что Демидин опять закричал, но теперь уже от боли.

      Раздался хлопок, и из его груди ударил вверх столб гневного пламени, оставивший на потолке обугленное пятно.

      – Ай! – взвизгнул Многожён Шавкатович, опасливо оглядываясь на дверь. – Зачем шумишь?

      – Да, лучше быть поосторожнее, – смущённо согласился Скуратов. – Но вы видите, какая это сила! Для себя берёг, но чего не сделаешь за парочку лярвочек.

      – За парочку? – недоверчиво спросил Многожён Шавкатович.

      Скуратов тонко улыбнулся.

      – Не за парочку, конечно, – сказал он. – Всё, как мы договаривались.

      – Опасный он… – пожевал губами Многожён Шавкатович. – Что мне с таким делать? Как отправлять?

      – А что вы собирались с ним делать, когда его у меня выпрашивали? – немного раздражённо спросил Скуратов.

      – Мне сказали спросить – я спросил, – сказал Многожён Шавкатович. – Курултай сказал – Многожён сделал.

      – Пусть ваш курултай и разбирается, – сказал Скуратов.

      Многожён Шавкатович сморщился и пожевал губами.

      – Сколько, говоришь? – наконец спросил он.

      – Как договаривались, – повторил Альберт Викторович, и облизнувшись, написал в воздухе пальцем пару ноликов.

      Многожён Шавкатович считал нолики, шевеля губами.

      – Дорого, – вздохнул он.

      – Что за шутки! – возмутился Альберт Викторович. – Вы же меня сами уговаривали!

      – Не обижайся, дорогой, я же не говорю «нет», – заторопился Многожён Шавкатович, округляя глаза. – Но, честно тебе скажу, – продолжил он, хлопая себя по гулкому животу, – «да» я пока тоже не говорю. Подумать надо. Понимаешь, он дохлый какой-то, я его куплю, а он умрёт.

      – Ничего он не дохлый! – возмутился Скуратов.

      – Не сердись, Альберт Викторович, немножко подумать надо. Сердце у него горит, шум, дым из него, огонь, мне даже плохо стало! Немного подумаю и сразу скажу «да». Я, если говорю «да», – взвинчивался он, – всё делаю, понимаешь? Многожёна все знают. Нью-Йорк знает! Тегеран знает! Ташкент знает! – почти кричал он, пятясь к выходу. – Скоро скажу!

      – Уж поторопитесь,