Превратности любви. Психоаналитические истории. Валерий Лейбин

требованиям, предъявляемым им пациентами, или сами предавались сладострастию, будучи не в силах справиться со своими сексуальными влечениями.

      Профессор выдержал небольшую паузу, затем, протянув руки к источавшему камином теплу, обратился к расположившимся в мягких, обитых кожей креслах психоаналитикам:

      – Быть может, кто-то из вас соизволит ответить на вопросы нашего молодого коллеги и поделится своим богатым терапевтическим опытом?

      Перекинувший ногу на ногу Разумовский вопрошающе посмотрел на профессора Лившица, точно собирался сказать: мол, что же вы, уважаемый Иннокентий Самуилович, не воспользуетесь случаем и не дадите нам наставления, как должен вести себя профессионал во время работы с пациентами, что он должен и чего ни в коем случае не должен делать в своей профессиональной деятельности.

      Однако он ничего не сказал, а только пожал плечами, как будто хотел дать понять профессору, что сейчас не время, да и не место прибегать к серьезным дискуссиям, связанным с техникой психоанализа и профессионализмом психоаналитиков.

      Свободно развалившийся в кресле Киреев вообще никак не отреагировал на обращение профессора, давая всем своим видом понять, что ему до лампочки подобные эксцессы, связанные с нарушением некоторыми психоаналитиками терапевтических границ.

      Наклонившись вперед, он потянулся к столику на колесиках, на котором стояла наполовину опустошенная гостями бутылка коньяка, и демонстративно плеснул золотистую жидкость в свой бокал.

      Вайсман был на седьмом небе от счастья, хотя и не показывал этого гостям.

      Как удачно все сложилось!

      Он предложил предаться приятным воспоминаниям. Это предложение обернулось тем, что ему самому пришлось защищаться от колких нападок со стороны Разумовского и Киреева. Но благодаря вопросам молодого психоаналитика и последующему пассажу профессора Лифшица можно ловко подбить своих коллег на то, чтобы они поделились своими терапевтическими историями.

      «Спасибо тебе, пенёк!» – мысленно поблагодарил молодого психоаналитика Вайсман.

      «Господи! Как его зовут? Кажется, Виктор. Или Борис! Черт возьми! Стареешь, брат, стареешь. Не можешь даже запомнить элементарное имя. Э, да ладно! Как-нибудь выкручусь. Главное, что теперь можно брать быка за рога».

      Вайсман обвел своих гостей восторженным взглядом и, прервав затянувшуюся паузу, несколько извиняющимся, но в то же время провокационным голосом произнес:

      – Коллеги! Я как раз хотел сказать, что если мы поделимся друг с другом своими воспоминаниями о терапевтических историях, в том числе связанных с личными переживаниями по поводу переноса и контрпереноса, то тем самым в опосредованной форме ответим на вопросы нашего молодого и, как отметил господин Киреев, подающего большие надежды коллеги.

      Право, это будет потрясающе интересно. Вот так, в рождественский вечер сидя перед камином с бокалами придающего силу коньяка, мы можем позволить