Спроси у реки. Юрий Кунов

его пока не задерживал. Я Жарких приказал Квасова привезти на опознание, а тот оказался пьян в лоскуты. Не знаю, зачем он его сюда тащил в таком состоянии. Перед Карельским неудобно.

      Посохин через плечо глянул на следователя, что-то обсуждавшего с понятыми, братьями Заполошными. Упитанные и приземистые, они чем-то напоминали хоббитов (Посохин накануне вечером пересматривал с дочерью «Братство кольца»).

      Майор снова перевел взгляд на Рыбакову.

      – Вас вот из-за этого пришлось потревожить. Квасов сейчас у нас в кутузке спит, чтоб ему…

      Посохин почесал висок уголком блокнота.

      – Есть еще одна непонятная деталь. Вернее, три. У погибшей на ладонях отмечены небольшие порезы, полученные при жизни. Но на порезы от ножа не похожи. Откуда они взялись – непонятно.

      – Можно посмотреть?

      – Да ради бога.

      Валентина Васильевна осмотрела ладони утонувшей соседки. На них были хорошо заметны неглубокие продольные раны, сантиметров по пять длиной, с разошедшимися краями. На левой ладони был один порез, на правой ладони – два, но размером поменьше.

      – Да, вряд ли это ножевые.

      – Я же говорю. Но мне кажется, что-то подобное я уже видел. Причем не так давно. – Посохин, глядя в пол, на несколько секунду задумался. – Ладно, разберемся.

      – Не сомневаюсь.

      Майор вскинул голову и улыбнулся.

      – Огромное вам спасибо, – сказал он устало. – Выручили. Самарин вас подвезет до дома. Сержант!

      – Да, Павел Петрович?!

      – Отвезешь Валентину Васильевну, куда скажет.

      – Слушаюсь!

      Рыбакова закинула ремешок сумки на плечо.

      – Спасибо, Павел.

      – Да не стоит благодарности. Это я вас должен благодарить. Вот, дьявол! – внезапно выругался Посохин. – Вы так внимательно эти порезы осматривали, что снова разбудили во мне сомнение насчет несчастного случая. Пьянью она вроде не была, сердце в порядке. Квасов проспится – потрясу его немного. Говорят, они с женой не ладили давно.

      – Не ладили, но Николай вряд ли пошел бы на убийство. Я его немало лет знаю. Человек он неплохой.

      – Чужая душа – потемки.

      – Потемки, Павел, не в каждой душе.

      Уложив в папку протокол опознания, к ним снова подошел Карельский. Судя по тому, как он двигался, Рыбакова предположила, что в юности следователь, скорее всего, занимался бальными танцами.

      – Павел Петрович, а где сейчас муж погибшей? – спросил он, взглянув на часы.

      – У нас в обезьяннике отдыхает.

      – Когда с ним можно будет поговорить? К концу дня он придет в норму?

      – Маловероятно. Думаю, лучше подождать до завтра.

      – Завтра как минимум до обеда я буду занят. Ты его тогда утром сами опроси и мне доложи потом. Не будем это дело затягивать.

      – Мне рассматривать его в качестве подозреваемого?

      – А разве есть основания?

      – Ну, отношения, например, у него с женой