Сожители. Опыт кокетливого детектива. Константин Кропоткин

и неряшливые дяденьки с испитыми лицами, у которых все давно в прошлом.

      «Какая же редкость – единство формы и содержания», – думал я, понемногу начиная понимать, что же привело в наш дом всех этих людей.

      Скучно живем. Серо.

      А вечер был тих. И даже утих ветер. В гостиной без звука моргал телевизор. Кирыч лежал на диване, листая журнал со сложным финансовым названием. В ногах у него лежал Вирус, покусывая себя за хвост. На ковре, сплетя ноги корзинкой, сидел Марк и делал что-то вроде йоги. Я скрючился в кресле перед компьютером – искал в интернете достойное завершение бурного дня.

      – А как вам это?! «В объятиях дизайнера Тома Форда он служил на благо Отечеству». Каково?!

      – Мне не нравится Том Форд, мне нравится другой. Он в кино английским аристократом работает, – в перемежку с глубокими вдохами и выдохами произнес Марк, – У него темные волосы, глаза красивые, а из волос на лоб локон падает. Горджес. Вери файн.

      Я пощелкал по клавиатуре, подыскивая в интернете другой «эксклюзив»:

      – «Он не знал о судьбе Белки и Стрелки, но Система уподобила его бедным животным, которые отдали свою жизнь во имя…».

      – Ничего не понимаю, – Кирыч пошевелился на своем диване, – Зачем это все?

      – Что? – спросил я.

      – Зачем нужен был весь этот балаган?

      – Эх-ты, а еще серьезный человек, – я захлопнул крышку компьютера, – Как ты думаешь, что будет, если положить в бочку меда ложку говна? – спросил я.

      – Не знаю, – сказал Кирыч.

      – Будет целая бочка говна.

      – Ну, и что? – прервав свои дыхательные упражнения, Марк с интересом уставился на меня.

      – А то, – воскликнул я, – что теперь сам черт ногу сломит, пытаясь разобраться, зачем некий Курчатов Марк, друг звезд и недоделанный шпиён, явился в российскую столицу одной далеко не прекрасной весенней ночью.

      – А дальше что? – спросил Кирыч.

      – Ничего. Завтра будет другой день, и другие горячие новости. Информация о визите противоречивой особы за неясностью будет отправлена в утиль.

      – Думаешь? – с сомнением произнес Кирыч.

      – Как это? – недовольно произнес Марк.

      – Людям нужна не правда, а яркий фантик. Мы живем в эпоху подделок. Выигрывает тот, кто врет красивей.

      – Не уверен, – сказал Кирыч, привыкший говорить только правду, а в крайнем случае молчать.

      – А что если они правду узнают? – спросил Марк.

      Я отмахнулся.

      – Боюсь, твоя правда так скучна, что никому не интересна. Людям нужен праздник – да так, чтоб на разрыв аорты. Чтобы тобой стреляли из пушки, и вместе с твоими кишками на голову публики валился дождь из конфетти. Чтобы руки твои прибивали гвоздями, а ты благим матом орал «Пять минут! Пять минут!». Чтобы…. Подожди, – я прервал полет мысли, – Какую правду? – я уставился на Марка.

      – Ну, такую. Правдивую.

      Кирыч присел на диване. Вирус заворчал.

      – Ну-ка,