Сожители. Опыт кокетливого детектива. Константин Кропоткин

меня больше всего.

      – Ты хоть сам-то их знаешь? – спросил я, выловив Марка где-то на полпути между кухней и туалетом.

      – Рыжик, это же мои лучшие друзья! Бэстфрэндс.

      – А поконкретней?

      – Один…, – Марк наморщил лоб, – …юрист, кажется, другой… архитектор, наверное, или фэшн.

      – А с миской?

      – Которая?

      – На голове. Вместо шляпы.

      Марк хихикнул.

      – Модельер.

      – Посуду моделирует?

      – Одежду. Или дома. Не знаю, – Марк сдался.

      – Скажи, а где были твои фрэндс, когда ты два года назад без гроша сидел в Ницце? Почему это мы, а не они должны были платить за твою гостиницу?

      – Но они же друзья, – настойчиво повторил Марк.

      – А мы, значит, остолопы, – сообразил я, – Спасибо за разъяснение.

      Люди стали прибывать буквально на второй день после внезапного вселения Марка.

      – Привет! – сказал первый молодой человек, красавец лет двадцати пяти, позвонив примерно около полудня. В одной руке он держал букет роз, а в другой коробку с тортом.

      – Начинается, – сказал я Кирычу.

      Они – друзья, а мы – остолопы. Стало это ясно уже часам к трем того же воскресного дня, когда волна все прибывающих «фрэндс» оказалась так велика, что разлилась по всей квартире, и даже в спальне (нашей с Кирычем, собственной спальне, от которой я даже Вируса сумел отвадить) канарейками на жердочке разместились странные господа. Они пили вино, взявшееся неизвестно откуда, ели то, что мы успели на ходу сообразить и относились к нам, хозяевам квартиры, как к обслуге – вежливо и абсолютно без всякого интереса.

      – Давно я не чувствовал себя мебелью, – бурчал я на кухне, раскладывая по тарелочкам оливки, насаживая на зубочистки сыр и виноград, нарезая хлеб, намазывая импровизированные паштеты (включая эту зеленую дрянь под названием «гуакамоле») – гости были нежданными, но приходили почему-то непременно с едой и питьем.

      – Прежде, чем звать своих друзей в наш дом, мог и у нас спросить, – начал я, когда сумел поймать Марка снова, но тут опять зазвенел дверной звонок, и я, вконец обессилев, прислонился к стене.

      Я хотел тишины и покоя, я хотел скуки и включенного телевизора, я хотел упреков Кирыча, что я забыл положить белье в сушилку, я хотел… – да, мало ли чего я хотел в свой выходной день? И именно поэтому я категорически не хотел видеть, как чужие люди загаживают квартиру, которую я с таким тщанием, с такой любовью обживал.

      Это мое частное пространство! Мой дом! Моя личная крепость!

      – Курить только на кухне! В цветы окурков не класть! – закричал я, – Громко не разговаривать! У нас нервные соседи!

      Как по заказу послышался глухой стук – старушка сверху дубасила по трубе центрального отопления, призывала, очевидно, к тишине.

      – Нормально, – сказал Кирыч, увидев мою кислую физиономию.

      – Ничего себе нормально. А если Розочку инфаркт хватит? Ты готов взять грех на душу?