Рождение звука. Чак Паланик

личике двинулись, произнося: «Спасибо». Митци ответила: «Пожалуйста», но женщины уже не услышали друг друга.

      Зато все услышала орава микрофонов, изготовившихся не упустить ни единого звука из того, что неминуемо произошло.

      Фостер попросил, чтобы его посадили спиной к двери – хотел сначала услышать Люсинду и только потом увидеть. Он специально приехал пораньше, поболтал с метрдотелем и угощался скотчем, когда услышал голос за спиной:

      – Здравствуйте.

      Голос молодой женщины.

      – Меня зовут Люсинда. У меня здесь обед с отцом.

      Он не повернулся, выждал.

      – Такой видный красивый мужчина.

      Донесся голос метрдотеля:

      – Сюда, пожалуйста.

      Фостер увидел Люсинду и понял, что ждал не зря. Золотисто-каштановые, как у матери, волосы ниспадали на плечи – ему всегда так нравилось. Он поднялся навстречу, поздоровался и заглянул в собственные голубые глаза. На девушке было платье, специально купленное для этого случая в Сингапуре. То, в котором она позировала в Инстаграме. Они подставили друг другу щеки для поцелуя, и Фостер обратился к метрдотелю:

      – Альфонс, вы знакомы с моей дочерью?

      Тот задержался у столика, пока Фостер усаживал девушку.

      – Какая очаровательная юная дама!

      Фостер разыграл для метрдотеля сценку:

      – Люси, а помнишь, как ты наступила на пчелку?

      Девушка схватывала все на лету.

      – Конечно! – и живо подыграла: – Сколько же мне было?

      – Четыре.

      Фостеру понравилось, что она поддерживает эмоциональный разговор, а не бубнит заученную роль. Профессиональной актрисой она, может, и не была, зато точно обладала даром импровизации.

      Подошел официант, девушка заказала бокал вина, а Фостер – еще скотча. Не отходя от давно оговоренного сценария, он спросил, как учеба в колледже. Она, конечно, была среди отличников, спросила у него совета по магистратуре. Протянула к нему ладонь над столом, и Фостер сжал ее пальцы своей рукой.

      – Как же я рада видеть тебя, – сказала она.

      Тут Фостер поморщился от боли – укус на руке саднил. Укус, о котором Люсинда не спросила.

      Незаметно сунул в ладонь актрисы обычную плату: двести наличными плюс еще пара сотен за артистизм. Это была давно оговоренная стоимость часового обеда. Может, и дороговато – обеды, совместные путешествия, – но ни один психиатр пока не смог предложить ничего лучше: посмотришь на нее, и сразу полегчает.

      Сколько же лет прошло? Он подобрал ее по компьютерному фото, такому же, какие наносят на молочные пакеты. Долго бороздил Сеть, сайты эскорт-услуг, пока не нашел идеальное соответствие.

      Внезапно в обеденном зале повисла тишина: свет померк, посетители повернули головы, из кухни появился официант, который нес маленький, изящно украшенный тортик с горящими свечами. Никто не запел – заведение было слишком стильным, – но раздались приглушенные аплодисменты, когда официант поставил символ дня рождения перед юной особой. Люсинда просияла, сыграла как должно.