Тайное дитя. Луиза Фейн

добавляет она.

      Эдвард поворачивается в ее сторону и понимает: подходя к скамейке, он не заметил округлившейся фигуры Вайолет.

      – И так столько ртов кормить. А тут еще моего Боба снова поперли с работы, – хмуро добавляет она. – Уж как я надеюсь, что этот будет последним… – Она умолкает.

      Замешательство, возникшее после ее слов, только крепнет.

      – Но вы же знаете: есть способы. – Эдвард чувствует, что краснеет, однако продолжает. Это важная тема, и такие, как он, не должны проявлять щепетильность и стыдливо молчать. – Об этом написана целая книга. Называется «Любовь в замужестве».

      – Не привыкла я книжки читать. Сами понимаете, времени нет.

      – Конечно. Но вышло так, что я хорошо знаком с автором книги. У нее есть клиника, клиника для матерей. Здесь, в Центральном Лондоне. Стоупс ее фамилия. Мэри Стоупс. Она помогает женщинам вроде вас. Я могу написать сопроводительное письмо.

      – Не потяну я такие расходы, – говорит Вайолет.

      Эдвард видит, как она сразу съеживается, опускает голову. Пальцы на коленях беспокойно шевелятся.

      – Нет-нет, – торопливо продолжает Эдвард. – Клиника бесплатная для всех замужних женщин. Мэри способна помочь вам методами… – Ему не придумать, как бы поделикатнее выразиться.

      На лекции или в клинической среде он бы употребил привычные слова «противозачаточные средства», «контроль рождаемости» или даже, если среди аудитории находились американцы, – «планирование семьи». Но сейчас, сидя с Вайолет на залитой солнцем скамейке, он сознает всю щекотливость подобного разговора.

      – Я с большим удовольствием напишу вам сопроводительное письмо, – повторяет он. – По моему мнению, пятеро детей – это более чем достаточно для семьи с ограниченными средствами. – Он закусывает губу. – Я имел в виду…

      – Это очень любезно в вашей стороны, капитан… мистер… сэр, – перебивает его Вайолет, щеки которой стали пунцово-красными. – Я… в общем… запишу-ка я, как ее зовут, и адресок.

      – Конечно.

      В их разговоре возникает пауза.

      – И тем не менее мои искренние поздравления в связи с прибавлением семейства, – наконец говорит Эдвард. – К каждому ребенку нужно относиться как к сокровищу.

      Он говорит медленно, сознавая, что у него напряжена челюсть. Потом замолкает, чтобы снять напряжение. Когда ты вынужден общаться с людьми вроде Вайолет, такие слова кажутся правильными и уместными. Говоря же о подобных ей в общем смысле, гораздо легче говорить о катастрофе многодетности для семей с низким достатком и низкой рождаемости среди тех, чей достаток позволяет иметь много детей. Состоятельным людям, как говорится, сам Бог велел… Эта пауза длится дольше предыдущей. Оба знают, куда обязательно повернет их разговор.

      – Ну и как он? – спрашивает Эдвард.

      Вайолет мотает головой и фыркает:

      – Неважнецки.

      – Печально слышать.

      – У него то вверх, то вниз. Сами знаете. Сейчас на самом дне. Совсем отчаялся.