Четвёртое измерение. Ирина Некипелова

никогда таких не видывал: рукоятка была длинная, метра в два с половиной, полотно – узкое и несколько коротковатое, вся она была как будто вытянута… И ещё… Странно лёгкая для косы… В общем, как владелица ею косила, было совсем ему не понятно.

      – А чего это коса будто новая, а жало всё исковеркано? Никак травостой залетел? – бросил он через плечо.

      – Да, может, и травостой, не видела я. Темно было.

      – А чего в темноте-то косить? Много ли накосишь? – Данила всё вертел в руках косу, пытаясь лучше её разглядеть.

      – Как время свободное выдалось, так и пошла косить. А то всё некогда: то туда надо, то сюда. Замучили уж совсем.

      Данила хмыкнул:

      – Кто замучил-то?

      – Так люди всё … Покоя совсем нет. Устала я…

      – А коса тут при чём? – кузнец снял полотно с рукоятки, плотно прижал его к наковальне и взял в руки молот.

      Вдруг показалось ему, что гостья совсем за спиной у него стоит, обернулся – нет, на стуле сидит, как и прежде сидела. Он снова примерился молотом и, не дождавшись ответа, начал наносить им мелкие частые удары по внешней стороне полотна.

      – Так куда ж я без неё… – прошелестела женщина, как только в кузнице наступила тишина. – Так вот и таскаюсь…

      – Что за модель хоть? Первый раз вижу такую, – крикнул оглохший от молота кузнец.

      – Модель? – женщина встрепенулась.

      – Ага, коса, говорю, интересная. Что за модель? – он обернулся. – Узкая – не литовская, но и не тяжёлая – не немецкая…

      И снова начал разглядывать косу – выровнялось ли жало.

      – Так не знаю, что уж черти выковали, то и взяла.

      Данила как стоял, так и окаменел. Вот оно что! Черти…

      Всё сходится: плащ, лица нет, коса в руках. Никак за ним пришла! А он ни уважения, ни почтения не выказал…

      Жуткий ужас парализовал его. Не было возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть, и только сердце его билось с такой силой, что ничего, кроме него, не было слышно, и, казалось, в этот глухой ночной час оно поднимет на ноги всю станицу.

      Ну а как выказать почтение, коли она не представилась?! А с другой стороны, что она, всем представляться что ли будет: мол, Смерть, да, по вашу душу пришла, собирайтесь да за мной следуйте? Таким-то образом она половину клиентов своих растеряет: пока представляется, тех уж и след простынет.

      – Да ты работай, работай, чего встал как вкопанный? Рассвет уж скоро. И так мы с тобой всех задерживаем.

      И вдруг страх, парализовавший Данилу, взял и прошёл: а не отдаст он ей косу, не будет она больше ходить и жизни чужие забирать! Схватил Данила рукоятку и хрясь ею о колено – сломал на две части. Кинул нижнюю часть в жерло печи.

      – Ты это чего? – женщина встрепенулась, резко встала, чтобы увидеть, что происходит. – Чего, говорю, удумал? Мне работать надо, а ты тут шутки шутить изволишь?

      – А чего это ты притащилась-то? Да ещё посреди ночи? Не за мной ли? – сердце кузнеца не унималось.

      – А… Это… Нет, не за тобой, – она махнула рукой, – расслабься. Косу заточить надо. Всего-то.

      Но Данила вошёл в раж.

      – А