Понтификум. Пепел и грех. Николай Могилевич

приделанное к двери.

      – Откуда вам знать, что хотел отец? Вы ведь пытали его, истязали и били, а в конце вздёрнули на площади.

      – Если бы… – горько произнёс Менд. – Если бы я не продал тело, то вернул бы его тебе. Пора выходить, если ты всё ещё хочешь, чтобы я помог тебе.

      Девушка стиснула руки, и Менд заметил алые капли крови там, где ногти пробили кожу. Не сказав ни слова, незнакомка вышла на улицу.

                                                    ***

      Палач и его спутница шли вдоль тёмного фасада знахарской лавки, когда Менд перехватил чей-то вязкий, будто масло, взгляд. Какой-то толстый купец небрежно кивнул девушке из окна. Она опустила голову, пряча исцарапанные, загрубевшие руки под передник и зашла внутрь, шёпотом попросив Менда подождать на улице. Привычный городской гул отлетал от почерневших от пепла стен домов.

      Палач не вслушивался в их разговор, но доносящиеся из окна слова били по ушам, будто ему снова шесть, и уличные мальчишки закидывали его камнями. Привычно. Неприятно. Раздражающе.

      – Думаешь, если я раньше платил твоей бабке за травы, то буду брать их и у тебя? Ты должна быть счастлива, что тебе доверяют работу подмастерья, а должного усилия я не вижу, – купец говорил прокисшим, будто молоко во время грозы, тоном.

      – Я только вчера принесла всё, что вы просили. Если желаете, тотчас соберу ещё… – Менд почти слышал, как она нервно сжимала пальцы под фартуком.

      – … Шляешься с палачом, а потом хочешь, чтобы приличные люди тебя на порог пускали, – шипение наверняка заставляло спутницу Менда молча кивать.

      Ещё несколько слов слились в хлёсткий звук удара. Менд рванулся к двери. Дочь егеря с алеющей щекой выскочила навстречу и быстро произнесла:

      – Короткий путь к воротам через тот переулок, совсем рядом, идёмте!

      Они отходили от лавки, а Менд слушал, как прерывистое дыхание девушки постепенно успокаивалось.

      – Тебе нужна работа?

      – Пока она у меня есть, и я за неё благодарна, – медленно, будто доставая каждое слово из глубокого мешка, ответила девушка. – К осени меня, наверное, выгонят. Кому в работниках нужна дочь преступника? Однако милостью Скорбящего я не пропаду. Многие не имеют и того. Нам не посылают испытаний, которые мы не можем выдержать, так говорит сам понтификар. Он часто бывает здесь. Щедро одаривает хозяина редкими травами и звонкой монетой.

      Она верила в свои слова, но стены переулка смеялись над этой верой скрипом старых ставен. Сквозь череду многолюдных улиц Менд вместе с девушкой вышли к воротам Молящегося, а через них пошли дальше на восток, в лес. Город за эти несколько утренних часов измучил сына палача рваными прикосновениями косых взглядов и отгоняющих зло жестов. Люди ненавидели его, и от этой ненависти Менда защищали холодные стены подземелий братства Погребения, бритвенно-острые пыточные инструменты и конопляная верёвка. Чем хуже дела в столице, тем больше люди страшатся оказаться в руках палача – даже если за ними нет вины.

      Отец