Понтификум. Пепел и грех. Николай Могилевич

он быстро сотворил двуперстие. – Свезло тебе, что тебя под крылышком патриарх пригрел. Остальных-то эклессия пожгла, я слыхал.

      – О, грехов у меня как шлюх во всём Понтификуме, солдатик, а может, даже и больше. Да вот только не обо мне разговор. У тебя же есть дочка в твердыне Альмадор, верно, упрямый ты осел? – красные глаза за маской сузились, зрачки полыхнули огнём.

      – Откуда ты знаешь, мерзавец? – зарычал Айрус. Тихий шелест вынимаемого из ножен меча подсказал Лику, что нужно торопиться.

      – Мне или Эшералю твоя Хелия без надобности, уж поверь. Хотел знать, какие за лордом Тиралем водятся грешки? Если бы он как-нибудь пригласил тебя к себе в шатёр, когда только и видно, что факелы дозорных в лагере, то твоему благородному взору ясно предстал твой обожаемый лорд Тираль в чём он из утробы мамки вылез и девчушка едва за первый десяток вёсен. О, кувыркается он с ними знатно, да вот одна проблема – назад в город девочки не возвращаются, – мрачно закончил Лик. Айрус ударил кулаком по столу, шлем с лязгом покатился по полу.

      – Как ты смеешь обвинять благородного лорда Гербов в таком гнусном деянии, ублюдок? – воин поднялся, вынимая меч. Тяжелый фальшион* грозно блеснул в свете факела. – Поплатишься за это головой!

      Айрус ударом ноги отправил стол в полёт, надеясь сбить человека в маске с ног. Тот оказался проворнее. Ловко вскочил с шаткого табурета. Зацепив его носком ботинка, тут же отправил в противника. Трухлявое дерево разлетелось на куски от удара о крепкий щит воина. Этого манёвра Лику хватило, чтобы выхватить из-за пояса два коротких клинка. Теперь противники стояли напротив друг друга в боевых стойках. В стылый воздух вырывались облачка пара от частого дыхания солдата и человека в маске. Они выжидали, просчитывали возможности и искали лазейки в обороне друг друга.

      – Ох, клянусь юбкой святой Гиниты, не хотел я до этого доводить, – прошептал Лик и, развернув клинки, быстрым движением резанул себя по предплечьям. Мечи упали на грязную солому. Крови не было. Вместо неё у ран зависли вязкие, будто из смолы, нити.

      – Думаешь напугать меня чёрным колдовством, мерзавец? Не выйдет! – Айрус перескочил через стол, рубанул фальшионом, но Стальной Лик уже отскочил к стенке палатки. Солдат встал в стойку. На широком лбу выступили липкие капли пота. Зубы в унисон с сердцем начали отстукивать бешеный ритм. Не от холода, но от страха, который медленно обволакивал опытного воина. Он услышал шёпот на незнакомом ему языке, а в следующий миг увидел, как вязкие чёрные нити пропали. Затем перед его глазами будто из ниоткуда начала сплетаться тёмная фигура: изящная женщина, облачённая в изорванное платье. В воздухе поплыл аромат роз. Кровь застыла в жилах Айруса, когда он услышал голос. Тихий, будто молитва в полночь, нежный, будто первый весенний цветок. Голос той, что была ему близка.

      – Айрус, милый, почему ты больше не приходишь в дом удовольствий в Альмадоре? Почему не ласкаешь меня? – она медленно