Либералия. Взгляд из Вселенной. Потерянный дом. Сергей Комаров

России и Арктика заселены искусственно, содержать и развивать их смысла нет.

      Сам же я уже точно не помню, как мы выживали первые месяцы ГайдарЧубайсоотерапии, откуда институт добывал себе крохи денег, но как мне, кажется, что именно с этого момента – с февраля или марта 92-го, мы начали сдавать помещения в аренду в нарушении всех советских и российских законов. С это момента не только наш институт, но и вся страна стала на путь беспредела, когда остатки её промышленности, включая и отраслевых гигантов, оседлали дети ГайдароЧубайсов – Братки.

      Изначально слово беспредел использовалось исключительно в криминальной субкультуре. В воровском жаргоне под беспределом понималось грубое нарушение «воровских понятий» (например, опускание заключённого без достаточных к тому оснований). Беспредел же во власти – это частое совершение чиновниками государственных преступлений (коррупция, взяточничество, прямое воровство). Именно в этом значении данное слово и употребляется людьми, критикующими правительство нашего государства.

      И стало это слово общеупотребимым после публикации в журнале «Огонёк» в 1988 году очерка Л. В. Никитинского «Беспредел» о бунте в колонии под Ригой, и получило распространение в массовой культуре с начала 1990-х годов. И как утверждает сам Леонид Никитинский, в заголовок очерка в журнале «Огонёк» в 1988 году его вынес редактор отдела Валентин Юмашев. Тот самый Юмашев, который потом – уже в 2000-х, став главой администрации, и, по совместительству, зятем Президента Ельцина, и мужем его советника – Татьяны, и обогатившись на этом, тихо сбежал из неспокойной беспредельной страны – России в страну спокойную – Австрию, вместе с деньгами и женой. И как можно полагать, сбежали они оба в статусе именно тех самых беспредельщиков, прародителем которого В. Юмашев когда-то и оказался.

      Но если одни люди покидали страну, чтобы скрыть свои бессовестно наворованные у её народа капиталы, в соответствии с созданными ими же воровскими законами, то другие – потому, что не чем и не на что в ней было жить. Ведь формула ГайдароЧубайсотерапии и состояла в том, что чем людям хуже, тем их будет меньше, и тем ГайдароЧубайсам – лучше.

      Весна и лето прошли в голодухи, а осенью вышло распоряжение правительства Гайдара, что я помню, как самый памятный день в моей жизни, ибо с него институт охватила предсмертная паника и агония, отобрать все наши помещения, и передать их Высшей Школе Экономики и Российской Экономической Школе, оставив нам крохи на условиях коммерческой аренды.

      Как говориться: «Охренеть!» Заставить конкурировать прикладную науку в условиях, когда её единственными заказчиками должны были быть промышленные предприятия, многие из которых, к тому времени, приказали долго жить, а остальные медленно умирали, с торговыми точками, повально ставшими арендовать все свободные помещения Москвы для торговли импортной продукцией. И именно с это момента в институте