Суглоб. Александр Строганов

на боли в спине. Что же это, как не груз рабства.

      Радикулит? У детей? Я вас умоляю.

      Морщитесь. Поморщились только что.

      Не говорите, что у вас чешется нос. Не поверю.

      Не любите политику? Угадал?

      Да, разумеется, вы не любите политику. Теперь никто не любит политику. Сами все сделались политиканами, и, в то же время всех воротит от политики. Ну, что же, это – закономерно.

      Сразу в уме вспыхивает одна французская книжица, недурная история про гинеколога, который не разрешал своей бабе раздеваться, перед тем как ложиться в койку. Он ненавидел все это после долгих лет практики.

      Очень точно.

      Очень, очень точно.

      Вы не читали эту книжицу? Не читали. Иногда мне кажется, что ее вообще никто не читал, кроме меня.

      Ну, и автора, конечно. Хотя то, что ее осилил сам автор, представляется мне весьма спорным. Дрянь – книжица, если вдуматься.

      Настоящие сочинители пишут исключительно для себя. Настоящие сочинители

      Не для книгочеев, не для знакомых, не для близких даже. Для себя. Только для себя. Тогда – умопомрачительная свобода, искрящий полет и смертельный успех. Или тошнотворный провал.

      Увы, на деле так не бывает, или почти не бывает. В основном – игра или торг.

      Иллюзии. Обман.

      Сколько же во мне желчи, а?!

      Святый Боже, откуда во мне столько желчи?! Никогда не был желчным человеком, никогда! Спросите у любого из моих знакомых – никогда.

      Знаю, откуда это. Неприятности с печенью. Цирроз, наверное.

      Долго не выпивал. Совсем. Потом снова стал пить. Печень обиделась, и вот…

      В колониях, уж вы меня простите…

      Согласитесь, тема должна быть завершена…

      Это – больное, понимаете?…

      Так вот, в колониях на писателей лимит. Один, максимум два человечка. Чаще – ни одного.

      Точно так. Сами посудите, много вы знаете гибралтарских или гвианских писателей? Вот видите?

      А самое страшное…

      Это вообще свойственно русской натуре…

      Самое страшное, что я довольно скоро, и, поверьте, искренне согласился с тем, что ровным счетом ничего собой не представляю.

      Парадокс. Чудовищный ментальный парадокс.

      Какой-нибудь мерзавец, пользуясь хаосом, забравшись на две ступеньки выше тебя… плут и прохиндей… клейма поставить негде… при том ты знаешь, что он плут и прохиндей… так вот этот мерзавец, преследуя свои мелкие цели, тешась своим превосходным положением… мнимым превосходным положением… в стремлении отомстить тебе… отомстить за бессонно проведенные им десятилетия жгучей зависти… этот мерзавец говорит тебе, что ты ничтожество…

      А ты, вместо того, чтобы расхохотаться, начинаешь задумываться – а не прав ли он?

      Конечно, прав, хотя бы потому, что ты задумался.

      А в скором времени и поверил.

      И вот уже супруга уходит от тебя, и вот уже водочка в холодильнике, а я четырнадцать лет не прикасался к главным напиткам. Четырнадцать!

      Главные напитки