Кураж. Дик Фрэнсис

возразил я. – Опьянение, которое ты можешь услышать в моем голосе, означает, что на меня свалилась удача.

      Она засмеялась:

      – Тогда все в порядке. Где?

      – «Хенниберт».

      Это был маленький ресторанчик на Сент-Джеймс-стрит, где кухня была под стать адресу, а цены – под стать тому и другому.

      – О да! – воскликнула она. – Я приеду в золотой карете.

      – Я так и думал. Я заработал сорок фунтов за неделю и хочу часть потратить. И, кроме того, я голоден.

      – Ты не найдешь свободного стола.

      – Он уже заказан.

      – Сдаюсь. Буду в восемь.

      Джоанна приехала на такси, что польстило мне. Она любила гулять пешком. Она надела платье, которого я не видел прежде, – облегающее, прямое, из плотной темно-голубой ткани. При движении оно слабо мерцало. Волнистые волосы аккуратными локонами падали на шею, и темные тонкие линии, которыми она обвела веки, делали ее глаза большими, бездонными и таинственными. Головы всех мужчин повернулись к ней, когда мы вошли в зал, хотя она не была ни особенно хорошенькой, ни слишком эффектной, да и одета не так уж… Она выглядела… я сам удивился этому слову… интеллигентной.

      Мы ели авокадо под французским соусом, и бефстроганов со шпинатом, и клубнику осеннего урожая со сливками, и грибы, и свиную грудинку, и маслины. Пир после моего долгого птичьего рациона. Мы ели долго, и выпили бутылку вина, и сидели за кофе, и болтали с легкостью, которая свойственна дружбе, уходящей в детство. После долгой тренировки я научился скрывать от Джоанны мои совсем не братские чувства к ней. А скрывать их было необходимо, потому что я знал по прошлому опыту: если бы я заговорил о любви, она начала бы нервничать, прятать глаза и очень быстро нашла бы подходящий предлог, чтобы уйти. Если я хотел наслаждаться ее обществом, надо было принимать ее условия.

      Казалось, она искренне рада тому, что я буду работать для Джеймса Эксминстера. Хотя скачки и не интересовали ее, она ясно понимала, что это значит для меня.

      Я рассказал о телевизионной передаче.

      – Завтра? – спросила она. – Хорошо, я буду свободна и погляжу на тебя. Ведь ты ничего не делаешь наполовину, да?

      Я усмехнулся:

      – Это только начало.

      Я сам почти верил своим словам.

      Всю дорогу назад мы прошли пешком и остановились в темном дворе возле дверей. Я взглянул на нее. Это было ошибкой. Поднятое кверху лицо, свет звезд, отражавшийся в затененных глазах, темные волосы, растрепавшиеся при нашей прогулке, гибкая линия шеи, высокая грудь вблизи моей руки… От всего этого меня охватило невыносимое волнение, которое я подавлял весь вечер.

      – Спасибо, что пришла, – отрывисто бросил я. – Спокойной ночи, Джоанна.

      Она удивилась:

      – Разве ты не зайдешь выпить кофе… или что-нибудь еще?

      Или что-нибудь еще? Да.

      Я сказал:

      – Больше ничего не могу ни есть, ни пить. Кроме того… там Брайан…

      – Брайан в Манчестере на гастролях.

      Это было просто констатацией факта, не приглашением.

      – Ну все