Куда пойти лечиться. Леонид Петрович Бабанский

твои же ведь титечки! Беречь надо.

      Лариска уронила слезу, а я пошёл ставить чайник. Соседи скользили мимо меня по кухне молча и сосредоточенно, как шахматные фигуры по доске, поскольку наступил час нашего звукового перемирия. Но когда я с кипятком приблизился к своей двери в свою собственную комнату, то понял, что она закрыта изнутри на задвижку, которую не так давно я установил собственными руками, причём, довольно прочно. Как раз это произошло после первого случая, когда мы с Виктором сломали дверь из-за потери мною ключей, вернее, похищения их вместе с дипломатом в ресторане «Путиловский». Дипломат в данном случае не являл собою посольского работника, а был простым, распространённым в быту, чемоданчиком, не имеющим, кроме ключей, ни малейшей, даже декоративной ценности. В тот вечер, даже, можно сказать, в ту ночь, мы с Виктором притащились ко мне домой уже без чемоданчика и без ключей. Соседи открыли на звонок почти без рекламаций, и мы остались перед комнатной дверью двое на одну. Витька в жизни бы не пошёл со мной, когда не был бы твёрдо уверен в том, что за закрытой дверью у меня хранится бутылка водки. Он осмотрел дверь как матёрый оперативник, сантиметр за сантиметром в квадрате, потом сказал:

      – Нет, я её ломать не буду.

      – Это ещё почему? – возмутился я.

      – Боюсь, что она после меня с косяком выпадет.

      – А что делать?

      – Тихо. Только тихо. Вот здесь начинается филёнка, то есть, вставная часть. Её надо аккуратно выбить. Лучше с одного раза, чтобы людей не беспокоить.

      – Чем вышибать, как ты думаешь?

      – Чем думать – ногой. Сюда становись, получится небольшой разбег и вот в это место…

      Виктор фломастером нарисовал на нужном месте мишень для стрельбы из пистолета Макарова.

      – Ну, – сказал мой друг, – первый пошёл!

      Сразу скажу, что медицина не уронила лицо своё перед МВД, и филёнка вылетела со свистом после первого же захода. Большого треска, надо сказать, не было, но соседи вылетели с шумом. Витя мне сказал:

      – Похоже, пролезешь. Давай, я прикрою.

      А к соседям обратился с речью:

      – Как вам не стыдно, дорогие товарищи! У человека неприятность, а вы крик поднимаете! Вы до чего его довели! Прекрасного врача! Знаменитого хирурга! Честнейшего человека! У себя дома шелохнуться боится!.. Нет, я подниму общественность. Лучших людей района!

      Последующих слов Виктора я толком не расслышал, поскольку уже наполовину находился в дверной пробоине, но основной смысл их сводился к дружески-законодательному воздействию на соседей с целью предвосхищения с их стороны проведению несанкционированных ночных собраний и митингов протеста. Впрочем, дверь изнутри отворялась восхитительно, поскольку замок и контактирующие поверхности дверного полотна непосредственно с косяком были мною промазаны лучшим машинным маслом, чтобы создать препятствия возникновению различных механических звуков в момент пользования запорным устройством. Короче, когда затащил я Виктора в свою комнату, тогда только наступила восхитительная тишина.

      Мы