В каше. Бегибей

все варианты её развития. Но в последний момент, окончательно успокоившись после всего произошедшего, Миша решил, что начать следует с проявления заинтересованности по поводу только что завершившегося перформанса.

      – Удивили вы меня, Лев Алексеевич.

      – Чем же?

      – Я, признаться, было думал, что вы агент Запада, а вы вдруг так их отчихвостили.

      – Тьфу ты, бред какой. Никого я не чихвостил!

      – Тогда в чём же символизм вашего фарса? Вы что-то говорили про «полярность» мирового устройства, – откинувшись в кресле, спросил Миша, при этом сардонически улыбаясь, неумело подражая самым беспринципным злодеям из литературы и кино.

      Профессор бросил на Мишу озадаченный взгляд.

      – А ты, похоже, совсем дурак, – сказал он.

      От этих слов Миша пришёл в смятение. Профессор впервые обозвал его, хоть и подобрал для этого не самое грубое слово. Дальнейшие слова наставника приобрели грубый и небрежный характер, чего ранее также не случалась. Прежде Крымский уже почти поверил, что они общаются на равных.

      – Значит, полярность его, видите ли, беспокоит. Нормально, когда об этом думают они! – здесь Профессор неожиданно прикрикнул и махнул рукой в сторону окна: за ним сорокалетний увалень с припущенными до задницы шортами поедал сладкую вату. – Но ты-то чего? Думал, мне не доложат?!

      Злость наставника не испугала Мишу, его в принципе было сложно внезапно испугать, потому что ввиду своей заторможенности или, справедливее сказать, рассредоточения внимания он всегда упускал момент, когда следовало пугаться, а когда до него наконец доходило, что ситуация опасная, пугаться уже не имело смысла.

      – Михаил Петрович, друг мой, ты понимаешь, о чём я?! – продолжил Профессор.

      – Нет, – внешне спокойно ответил Миша, опасаясь, что речь пойдет о его блоге. Лев Алексеевич тяжело выдохнул.

      – Хорошо. Объясняю. На собраниях акционеров ты присутствуешь формально. Никакого права позорить меня и голосовать против всех у тебя нет! Ты чего там себе напридумывал?! Это не твоё дело!

      – А, так вы об этом? – сохраняя внешнее спокойствие, ответил Миша. – Здесь могла пострадать наша репутация. Я навёл справки, и оказалось, что рекомендуемые партнёры лет пять назад имели связь с одной организацией из числа запрещённых на территории нашей страны – с облегчением ответил Миша, посчитав, что недоразумение исчерпано. Но запущенный им аргумент попал в «молоко».

      – Вот! – воскликнул Профессор. – Выходит, я был прав: ты дурак! Скажи, пожалуйста, почему до тебя до сих пор не дошло, что Рынок никогда ни с кем не воюет? Воюют они, – Профессор вновь взмахнул рукой в сторону окна: на этот раз мимо него пробежали два близнеца лет десяти. Детишки прятались за спины прохожих и вели перестрелку из водяных пистолетов.

      – Нам это не интересно, – не унимался Профессор. – Мы пацифисты-космополиты. Мы при всём желании не можем остановить эту войну. Они всё равно будут воевать. Ты это понимаешь? Или ты хочешь к ним? – Лев Алексеевич