Тридцать три счастливых платья. Виктория Габриелян

через десять плотной дружбы уже не мама ходила к Иоланте, а Иоланта – к маме. Благо все оценили прогресс, и теперь заветные краники были на всех батареях 15-го квартала.

      Иоланта четко знала расписание моих родителей, и стоило папе отчалить на работу, как она звонила маме:

      – Света-джан, ставь вода на плита, иду тебе красить.

      – Иоланта, не приходи, у меня денег нет!

      Иоланта кричала в трубку так, что мама вздрагивала и подпрыгивала:

      – Света-джан, какой ти плахой. Я на твои деньги пилию. Я хороший краска достал. Звони Роза и Валя.

      Мама звонила, прибегали ее неразлучные подруги: Валя из второго подъезда и Роза со второго этажа. Иоланта, не выпуская сигареты изо рта, красила всех в один типовой цвет «махагон». Пока волосы «схватывались» краской, подруги заваривали крепкий армянский кофе, и начинался традиционный перекур.

      Перед летним отпуском происходила главная в году покраска. Из замусоленных журналов мод Иоланта вырезала картинки самых продвинутых стрижек того времени «паж» и «каре» и приносила маме. Они выбирали стрижку и новый цвет. Иоланта что-то смешивала, подливала, кипятила, процеживала, и получался нужный оттенок «баклажан». После приходило время стрижки и укладки.

      В день отлета в отпуск, в пять утра, прибегала, припадая на правую ногу, Иоланта, чтобы поправить маме волосы после сна. И, если мама пыталась положить ей деньги в карман, Иоланта кричала на весь квартал: «Слушай, не стыдно тебе? Ты вчера заплатил пять рублей, это я тебя должен!»

      А еще Светочка была супермодницей.

      У соседки тети Розы была знакомая портниха-самоучка, я бы даже сказала недоучка – инженер Римма. Отсутствие у Риммы профессиональных навыков с лихвой компенсировалось фантазией. Она неустанно придумывала новые фасоны, отделки и смело претворяла их в жизнь. Ну и что, что подол кривоват, а при ходьбе платье с талии подпрыгивало под грудь, зато таких модных воротников и авангардных сочетаний цветов и фактур ни у кого в Ереване не было. Помню, как тетя Роза чуть не плача жаловалась «дизайнеру одежды»:

      – Римма-джан, кажется, в груди узко и руки выше головы поднять не могу…

      – А зачем тебе руки поднимать выше головы?

      – Мелом на доске писать.

      Тетя Роза была учительницей.

      – Такое шикарное платье ты хочешь в школу надевать? Роза-джан, это банкетное платье. Вай!

      – А танцевать? – скулила бедная тетя Роза. – Смотри, что получается.

      Народный армянский танец, предполагающий гордо вскинутые над головой руки, в платье от Риммы походил на семь-сорок.

      – Скромно себя веди, – выносила приговор Римма.

      Римма с мужем, тоже инженером, жили в обычной трехкомнатной квартире панельного дома. Но красиво жить не запретишь, и Римма на заработанные портняжным делом деньги сделала, как сказала мама, «ши-и-ика-а-арный ремонт». Пришли скрипачи Государственного симфонического оркестра телерадио Армении (это была их шабашка) и покрасили стены