Двенадцать детей Парижа. Тим Уиллокс

та скребла полы, причем с энергией недавно посвященного в сан епископа. Должен признать, что так он хотел реабилитировать себя перед матерью, которая тоже стала свидетелем этой сцены, однако крики горничной указывают на то, что это не было заранее спланировано.

      – Мне приятно слышать, с каким рвением ты защищаешь мужественность его высочества.

      – Значит, вы тоже слепо следуете за мнением большинства?

      – Я не очень много размышлял над таким предметом, как содомия. Наверное, зря?

      Арнольд позволил себе усмехнуться:

      – Почему вы настаивали, чтобы мы шли через двор?

      – А разве ты этому не рад?

      Молодой человек задумался:

      – Пожалуй, да.

      – Вот тебе и ответ.

      Они вошли в огромную залу, заваленную остатками театральных декораций. Вдоль одной стены выстроились африканские горы, выкрашенные в серебристый цвет и увенчанные троном. Другая кипа декораций изображала адское пламя. Рядом стояло гигантское колесо, обвешанное колоколами. На полках рядами лежали маски демонов, а вешалки были забиты костюмами животных и ангельскими крыльями. Внимание Тангейзера привлекли странные звуки, и он прошел дальше между грудами мусора.

      В глубине комнаты стоял большой куб, накрытый куском черного бархата. Звуки исходили оттуда: шорох, потом тишина, потом тихий шепот и жалобный плач, потом опять тишина. Матиас сдернул покрывало, и на него обрушился такой оглушительный визг, что он попятился, не выпуская из руки ткань.

      Под бархатом оказалась деревянная клетка, до отказа забитая маленькими обезьянками, размером не больше белки. Мех у них был короткий, желтоватый, а вокруг ртов и глаз – черный, что придавало их мордочкам сходство с черепом. Крошечные изящные пальчики цеплялись за перекладины клетки, ребра вздымались и опускались под шкурой. Обезьянки скалились, обнажая десны нездорового, серого цвета. Глаза у зверьков ввалились. Некоторые лежали на дне клетки, слишком слабые, чтобы двигаться. Грегуар с сочувствием смотрел на несчастных существ. Тангейзер был готов поклясться, что обезьяны все свои жалобы обращали к мальчику.

      – Что это? – спросил маленький парижанин.

      – Их называют обезьянами, – объяснил его господин.

      Грегуар попытался произнести это слово, а Матиас продолжил:

      – Они живут на деревьях, в дальних странах, на другом конце света.

      – Они напуганы и голодны. И воды у них нет! – с болью воскликнул ребенок.

      – Верно подмечено, приятель. Бедняги умирают от жажды.

      Подошел Арнольд и с отвращением посмотрел на обезьян.

      – Зачем сильные мира сего вывозят из Африки экзотических животных? Неужели они думают, что коллекция дурно пахнущих зверей придаст им величия? – спросил у него иоаннит. – Эти макаки из Нового Света. Я видел таких в Севилье, но не столько сразу.

      – Боюсь, им не повезло. Одна из них укусила за палец любимого карлика королевы, а ее карлики пользуются большим влиянием, чем я, – пожал плечами де Торси.

      – Помоги мне, Грегуар, –