Степень бессмертия. Алексей Владимирович Пинчук

это как сказать, – не согласился я. – Очнулся же.

      – Тоже верно. Только вот рано тебе на улицу, упадешь где-нибудь, замерзнешь насмерть. Спишут как алкаша, и знать никто не будет.

      – Дома долечусь, – отмахнулся я. – Мне к семье надо.

      В салоне машины повисла тишина, нарушаемая только протяжным скрипом педалей и рычанием двигателя в те моменты, когда машина преодолевала очередной подъем.

      – А куда мы едем? – опомнился я спустя десяток минут.

      – К себе тебя отвезу, – вздохнул водитель. – А утром вызовем такси, доедешь до вокзала. Не дело это – по ночам в таком виде шляться. Даже если не померзнешь, все равно пропадешь. Примут за бездомного, и поминай как звали.

      – Меня Сергеем зовут, – представился я. – Спасибо вам.

      – Алексий, – кивнул водитель, на секунду обернувшись. – У тебя деньги-то хоть есть?

      – Есть, – кивнул я, приподнимаясь и доставая кошелек из заднего кармана брюк. – А сколько надо?

      – Оставь, – поморщился он. – Завтра понадобятся, на автобус.

      – Ясно, спасибо. – В виске сильнее заворочалась боль, и я прижался шрамом к холодному стеклу. – А что не так с бомжами?

      – С бездомными? – Водитель надолго замолчал, но, когда я уже решил, что ответа не будет, продолжил: – Пропадают они… Помнишь, месяц назад в Подмосковье люди пропадали? Вот после того скандала все и началось. Количество исчезновений даже увеличилось, но крадут тех, кого искать не будут.

      – Зачем? На органы? Не смешно даже. В рабство? Так их сначала откормить нужно, да и к работе они непривычны.

      Алексий молча пожал плечами, показывая, что разговор окончен, а через минуту машина свернула с трассы и, проехав мимо деревенской церквушки, остановилась рядом с небольшим деревянным домом.

      Кажется, дом был красивым: резные наличники на окнах, и прочие украшения. Но если честно, то я не уверен. Все промелькнуло как в тумане. Боль в виске усилилась еще больше, настолько, что картинка перед глазами плыла и путалась, в ушах грохотал собственный пульс, а уж про то, чтобы самостоятельно выбраться из машины, речь и вовсе не шла.

      Все кончилось внезапно, и я осознал себя лежащим в кровати, с кружкой чего-то горячего в руке. Боль не ушла полностью, но и с ума уже не сводила, оставаясь на уровне обычной мигрени. Больно, противно, но не смертельно.

      С облегчением вздохнув, я осторожно поставил кружку на пошарпанную прикроватную тумбочку и опустил ноги на пол, кое-как расшнуровал ботинки и скинул их. Не дело это – в обуви на кровати лежать, тем более в гостях. Затем я медленно выпрямился. В глазах на секунду потемнело, но, к немалой моей радости, больше никаких последствий не было.

      – Выздоровел? – В дверях комнаты стоял хозяин дома, хмуро смотря на меня поверх прицела охотничьего ружья.

      – Чем ты меня напоил? – устало спросил я, даже не пытаясь что-то предпринять.

      – Куриным бульоном.

      – Ага, конечно… А то, что ты светишься, это, конечно, не глюки. Или я вдруг стал экстрасенсом и вижу ауру? – скривился я в усмешке.

      – Почему