Город счастливых роботов (сборник). Олег Дивов

наличия профсоюза, – держать работяг в рамках приличий, а тут мы явно хомут распустили.

      Я-то легко отделался. Вызвал кадровик и сказал уныло:

      – Просили ведь тебя!..

      – Надоело, – говорю.

      – А вот послушался бы меня в свое время…

      – Спасибо, – говорю, – я насмотрелся уже на Кена и Джейн. Вы в курсе, наверное, мы одноклассники, так что между нами секретов нет…

      – Лучше бы секреты были, – сказал кадровик. – Сгинь с глаз моих. В последний раз предупреждаю.

      – Чего я сделал-то?!

      – Поставил под сомнение элемент корпоративной культуры.

      – А если он бессмысленный, элемент этот? Чистое ведь издевательство!

      – Сам ты элемент. Подрывной!

      И в спину мне, как в прошлый раз:

      – И перестань уже болтать!

      Ничего не понимаю. Где я должен перестать? С кем? И так уже в курилке больше мычу и хмыкаю, чем говорю. И по пивным булькаю да хрюкаю, чтобы не подставляться. Хочу все-таки прокатиться по турецким и немецким заводам. Не столько для себя, сколько ради Михалыча – поднять ему самооценку. Я-то действительно спекся, ничего мне в автопроме уже не интересно и не будет интересно очень долго. Одна навязчивая идея: уйти с завода и как можно скорее встретить девушку, которую захочу нарисовать. Соскучился по любви. Соскучился по чувству, которого толком не знаю.

      А уютный гаражик с покрасочной камерой нам готовы сдать в аренду хоть завтра. Я до того везучий конунг, что даже маму своего верного берсерка уговорил и живой ушел. У нее одно условие – чтобы наше заграничное турне действительно состоялось. Поднять мальчику самооценку, а то Мишенька такой рохля… Мишенька!

      И вот сидим вечером у меня: я, Мишенька и его подружка с серьезными намерениями, пиво пьем. Вдруг звонок в дверь. Прямо в дверь, как будто телефона и Интернета не существует. Ко мне так приходят – без вопросов, можно ли, – четверо: я сам, Михалыч, Кен и полиция. Спасибо, в окно не лезут. Мы с Михалычем уже тут, значит, выборка сужается.

      Вваливается Кен в обнимку с тремя упаковками пива. Физиономия то ли сильно помятая, то ли слегка побитая, одна щека точно краснее другой… Видит подружку с серьезными намерениями, смущается и тихонько говорит:

      – Выйдем на минуту, а? Разговор есть.

      Ну, выйдем, если разговор. Беру одну упаковку под мышку на всякий случай – и шагаю с крыльца, куда бы вы думали, к берегу реки.

      А на дворе конец сентября, теплый вечер, все кругом золотое, да еще за рекой правый берег светится. Господи, счастье-то какое. И черт с ним, что по мутным водам ничего к нам не плывет. Кто знает, вдруг, когда оно приплывет наконец-то, русские не обрадуются.

      Может, нам совсем другого надо – мира во всем мире и чтобы врагов у нас не водилось отродясь. Чтобы нас все любили и мы всех любили…

      – Прости, что?! Повтори.

      – Увольняйся, – говорит Кен. – Пожалуйста. Очень тебя прошу. И Михалыча забирай.

      – Ты бухой, что ли?

      – Ты сам бухой. Оба мы поддатые,