Бой с тенью. Николай Иванович Липницкий

– хозяин, косматый мужик неопрятной наружности, вообще слушать меня не захотел. Только нецензурно ругался, потрясая станнером гражданской модификации, и не успокоился, пока я не отошёл от забора. Ферма у него была чахлая, запущенная. Похоже, он ей вообще не занимался. Две обязательные коровы, идущие в комплекте, сарай, амбар и маленький домишко. Странно, даже, зачем ему было на такой аватар тратиться, если играть не собирался? Деньги-то, немалые. Наверное, просто хотел уединения. Социопат какой-то. Чужая душа – потёмки. И чего, спрашивается, я, по этим полям, который час хожу? Кажется, последнюю фразу я произнёс вслух.

      – Не бухти, – раздалось в голове. – Отрицательный результат – тоже результат. И, ещё впереди коммуна. Там, вполне, могли что-нибудь видеть.

      – Коммуна, – проворчал я. – Что-то у меня нет желания идти к этим ненормальным.

      – Надо, Фед, надо. Сам понимаешь.

      – Понимаю, – обречённо вздохнул я.

      Коммуна – странное образование. Несколько человек заказали аватары с участками земли по соседству, а, потом, объединились и создали общину, которую обозвали «Дети цветов». Сельским хозяйством не занимаются, скот не разводят, ничего не строят, а, только, гуляют по полям, курят виртуальный гашиш, занимаются групповым сексом, играют на гитарах и поют маловнятные гимны. Как бы то ни было, но Гали права. Идти туда надо. Просёлочная дорога привела меня к покосившемуся штакетнику, обозначавшему границу территории, и сплошь заросшему бурьяном. Ворот не было и, будь я менее внимательным, мог бы и не разглядеть ржавую створку в гуще крапивы.

      Я прошёл по тропинке между двумя ветхими сараями, обогнул ржавый комбайн и, услышав звуки гитары, завернул за небольшой домик, из раскрытых окон которого доносились вполне недвусмысленные звуки. Там явно кто-то занимался сексом. В воздухе витал сладковатый запах гашиша. Четыре неопрятных личности сидели у костра, пуская по кругу косячок. Все худые, одеты в просторные вышитые хламиды с бахромой по швам, все длинноволосые, нечесаные, с бледными лицами и лихорадочно блестевшими глазами. Если бы не жиденькие козлиные бородки у парней, можно было с первого взгляда и не понять, кто из них мужчина, а кто – женщина. На моё появление практически никто не отреагировал, только один парень с серебряной серьгой в ухе немного подвинулся, освобождая мне место. Я присел, принял дошедший до меня косяк и, не сделав ни одной затяжки, передал его дальше. Девушка с большим медальоном на груди в виде солнца отложила гитару, насадила на прутик сосиску и пристроила её у огня.

      – Я друга ищу, – ответил я на её вопросительный взгляд. – Никого не видели тут?

      – Вчера был один, – ровно и совершенно без эмоций ответил мужик, который принял у меня косяк. – Долго не сидел. Быстро ушёл.

      – Как он выглядел?

      – Мужик и мужик. Только, лицо у него…

      – Какое лицо?

      – Ты, что, как твой друг выглядит, не знаешь?

      – Знаю, конечно, – смутился я. – Только, вдруг, это не он?

      – Лицо у него, как у парализованного. И двигается рывками.

      – Он это! – я сделал вид, что обрадовался. –