Жили-были в Миновском. Юлия Кожева

mphasis>

      Повесть начинается в 1842 году, когда недалеко от сельской ярмарки маленькая девочка находит икону. В 20 веке вместе с героинями повести читатель переживает первую и вторую мировую войны. Идет время, меняются поколения, живет деревня, затерянная на просторах Русской равнины…

      Чудесное явление

      1842 год

      – Далеко еще, братик? – тоненькая светловолосая девочка крепко держала за руку высокого крепкого парня, который уверенно шагал по пыльной дороге.

      – Устала, Машутка? Хошь, взбирайся на закорки, прокачу тебя.

      – Что ты, Ваня, у тебя и так сума тяжелая. Сама дойду, не маленькая. Только скажи, сколько идти-то?

      – А вон уже крест блестит.

      Крест большого храма и вправду показался из-за высоких тополей. Значит, они дошли до Поречья и совсем скоро окажутся на большой ярмарке, что за речкой Уженью. Туда шли брат и сестра. В путь отправились рано, когда солнце только забелело сквозь утренний туман.

      Брат Иван был кузнецом, а на ярмарке в этом году, по слухам, продавали много лошадей. Вот он и решил подзаработать. А сестренку взял с собой, чтобы одну не оставлять – были они сиротами вот уже года три, после большой болезни, что прошла по Тверскому краю.

      В Поречье Маша все смотрела по сторонам: ей было любопытно, как живут разные люди. Село большое, не то что их деревенька на пять хат. Правда, через ручеек у них барский дом, только он мало отличался от крестьянских изб. Разве что размером. Прохор Семенович, барин, был почти так же беден, как его крестьяне. Потому и отпускал охотно всех, кто отправлялся на заработки – было бы чем платить оброк.

      – Дай копеечку, дай копеечку, – услышала девочка чей-то распевный голос.

      У церковных ворот сидела не старая еще женщина в пыльном потрепанном балахоне и, не глядя ни на кого, тянула свой мотив. Народу в вечерний час у храма было не мало, но и не много. Кто-то проходил мимо, кто-то протягивал нищенке хлебушек или монетки.

      Вдруг женщина посмотрела прямо на Машу, которая как раз поравнялась с ней, и другим, отчетливым, но тихим голосом сказала: «Береги брата».

      Девочка вздрогнула и крепче ухватила большую Ванину руку. Он ничего не заметил и не остановился – им еще нужно было найти место для ночлега.

      – А это что за деревце? Ой, какая птичка! А у речки этой имечко есть? – Маша была любопытная девочка, а брат всегда находил ответы на ее вопросы. Он даже читать умел: пока сынок Прохора Семеновича, Алексей, служить не уехал, они были большими друзьями, от него и научился.

      – Есть, есть имечко у речки, – улыбнулся Иван, подсадив сестренку на закорки, чтобы перейти невысокую воду вброд. – Глиненка.

      С двух сторон широкой дороги стояла высокая рожь с зелеными, еще не набравшими силу, колосьями. Солнце в этот теплый июньский вечер только повернуло к горизонту, и все вокруг было окрашено яркими сочными красками. Ветерок тихонько волновал поле, а высоко в небе весело кружили шустрые птицы.

      Вдалеке, как на острове, вольно раскинулась большая деревня Миновское. Пройти ее насквозь, а там, за мостом через Ужень, шумит, смеется, перекликается ярмарка.

      На ночлег попросились на сеновал к дальней родне. И дело Ивану сразу нашлось – поправить с хозяином, пожилым щуплым мужичком с усталыми глазами, покосившийся заборчик.

      – Слыхал, чего у нас на ярмарке приключилось, – покряхтев, завел разговор хозяин.

      – Нет, не слыхал.

      – Язычники, колдуны, – Тамон, хозяин, сплюнул и перекрестился. – По-нашему почти не разумеют, лопочут чего-то. В сторонке становище разбили. Там у них, слышь, мальчишки подглядели, идол деревянный. Они ему молятся.

      – Вот чудо… Откуда же?

      – А не знает никто. Только мужики уже подумывают, как бы их прогнать. Беды бы не было. – Тамон промолчал. – Их много, басурман; крепкие такие, темные, глаз не видать. Страшные. Ты, Иван, как, пойдешь с нами?

      – Если надо, могу… Но, может, поговорить с ними сперва, выведать, чего хотят они?

      – Пробовали говорить. Рычат, кулаками машут. А бабы у них злющее – смотрят так, – рассказчик не смог подобрать слово и выразил мысль просто. – Ух! Колдуют, поди.

      – Когда же пойдете?

      – Да как побольше мужичков соберем, так и пойдем.

      На сеновале Маша подвинулась ближе к брату и спросила:

      – Ваня, а басурмане это кто?

      – Ты где услышала?

      – Все об них говорят.

      – Никто. Спи.

      – Страшные они?

      – Нет, не страшные. Завтра поглядишь.

      На ярмарке к Ивану сразу вытянулась очередь – кому коня подковать, кому инструменты подправить, а то и выковать браслет или серьги – он владел и таким тонким искусством.

      Маша играла со знакомыми ребятами и часто подбегала к брату сказать, что все у нее хорошо.

      Затеяли