Кровавая пыль дорог. М. Лютый

с незнакомцем.

      Евпраксия вскрикнула от радости:

      – Отец!

      Она отбросила вязание и, как маленькая девочка, бросилась с объятиями к Зенону.

      – Стыдись, дочка, мы не одни.

      Евпраксия обратила свой взор на незнакомца.

      Незнакомец был высок и плечист. Его русые волосы были на голове разделены пробором и слегка кучерявились. Аккуратная бородка была очень ему к лицу. Незнакомец был красив. Удивили глаза незнакомца. Они были голубые и смотрели на неё не сально, как большинство ромейских женихов, а восхищённо и, в то же время, с такой нежностью, что Евпраксия впервые засмущалась и на мгновение опустила взгляд. Таких людей она ещё не встречала. «Уж не сам ли это Ахиллес из древних греческих мифов?» – подумала она. В груди у Евпраксии потеплело, и у неё вдруг возникло чувство нежности и стремление прижаться к его широкой груди.

      – Позволь представить тебе, дочь моя, гостя. Его зовут Людота. Он знатный мастер и ещё не понимает по-ромейски. Некоторое время он поживёт у нас, и, я думаю, ты поможешь ему освоить наш язык.

      Перед Людотой стояла девушка, одетая, по обычаю, в широкое, скрывающее фигуру, ромейское платье, украшенное золотым шитьём. Но и это широкое платье не могло скрыть стройную фигуру с широкими бедрами. Утончённые и изящные черты лица дополняли красивые, густые волосы и длинные ресницы. Большие, полные нежности глаза смотрели на Людоту, и она ему искренне улыбалась. В её красоте было что-то эфемерное и воздушное, и от этой красоты веяло теплом. Это была красота совсем другого рода, она отличалась от привычных Людоте принципов красоты: красоты женщины-матери, красоты спутницы воина или пахаря, способная всегда поддержать мужа в трудную минуту, способная вместе с мужем встать против врага и помочь мужу вырастить и убрать урожай. Это была красота гордости, и в то же время – смиренности и скромности. Это была красота, осознающая свою значимость, и в то же время не предающая этому никакого значения.

      Людота глядел на это чудо природы, и впервые за последнее время у него потеплело внизу живота, и захотелось взять на руки это беззащитное создание. Он взял и по-славянски, как приветствуют у него на родине старших, поклонился ей в пояс, касаясь рукой пола. Евпраксия покраснела, опустила голову и, не поднимая глаз, бросилась из комнаты.

      Нифонту не понравилось, что Евпраксия его оставила, и он, не обращая внимания на Людоту, надменно поклонился, слегка наклонив голову:

      – Я приветствую тебя, Зенон. Но извини, я вынужден покинуть тебя. Дела, – и тоже вышел из комнаты.

      Примечания

      1

      В