У счастья ясные глаза. Светлана Демидова

поговорить про обечайку.

      – К черту обечайку! – выкрикнула я так громко, что на нас обернулись люди, ужинающие за соседними столиками. Я думаю, они не представляли себе, что такое обечайка, и, возможно, посчитали, что мы бранимся из-за невысокого качества чая в наших чайниках.

      – Так что же тогда, если не обечайка? – тоже довольно громко спросил мой образец № 1.

      – А вы не догадываетесь? – спросила я, чувствуя, что на глаза навернулись слезы унижения. Мне уже казалось, что я давно влюблена в него, а он, как последний идиот, этого не понимает. Я уже не замечала ни старого растянутого свитера, ни криво остриженных ногтей. Я видела только чудесные почти черные глаза и сильные руки, которые гнули в дугу казенную стальную вилку.

      – Наши… ну… Володька с Надей все время на что-то намекают… Но не будете же вы утверждать, что все это правда?

      – А если буду? – буркнула я. Внутри меня что-то оборвалось и покатилось в колени.

      Беспрозванных наконец согнул вилку под прямым углом и заявил:

      – А я не верю… Это все какая-то непонятная мне игра…

      – Вы… вы болван, Валерий Георгиевич, – прошептала я и вылетела из-за столика.

      Слепая от заливавших глаза слез унижения, я металась возле «Чайной ложки» в поисках верного направления к остановке маршруток. Сообразив наконец, что мне надо перейти дорогу, я двинулась строго прямо, невзирая на отсутствие знака перехода в данном месте, и чуть не влетела под колеса темно-лиловой «Ауди». Это, конечно, я уже потом сообразила, что машина являлась именно «Ауди», когда сидела рядом с водителем, а в тот момент, когда жутко взвизгнули тормоза, мне было не до марки машины. Мне было только до того, где бы присесть, чтобы не упасть от накатившего постфактум ужаса.

      И я присела прямо на поребрик, закрыла лицо руками и разрыдалась. Я успела как следует отплакаться, когда водитель «Ауди» наконец сумел выпростать из машины свое тело. Это сделать было нелегко, потому что являлся он не кем иным, как Сергеем Семеновичем Никифоровым, в просторечье прозываемым Слоном и являющимся половинным недовеском в моем списке образцов.

      – Наталья Львовна, – с дрожью в голосе заговорил он, – с вами все в порядке?

      Со мной все было в полном беспорядке, но я мужественно ответила:

      – Да-да… Все в порядке… Все хорошо… Я сама виновата…

      – Нет, я тоже хорош… Надо было смотреть… – И он своими огромными ручищами нежно снял меня с поребрика. Я и сама не поняла, как оказалась в его машине. Виновато глядя на меня кроткими, темно-серыми, как оказалось, глазами, Слон сказал: – Поскольку я посмел вас так напугать, то просто обязан загладить свою вину. Предлагаю поужинать в ресторанчике «Золотая чаша». Две минуты езды отсюда. Как вы на это смотрите?

      После «Чайной ложки» мне для полного общепитовского комплекта не хватало только «Золотой чаши». Я хотела отказаться, а потом подумала, что если откажусь, то останусь наедине с собой и своими неутешительными размышлениями. А я боялась себя и всего того, что мне все-таки предстояло обдумать. Отправившись со Слоном в «Золотую чашу», я могла несколько