Проклятье для дракона. Валентина Гордова

цвет. Не просто люблю, а действительно обожаю. Невероятный цвет, живой и спокойный. И вот это всё вокруг… словом, зелёного много не бывает.

      – Извините, – обратилась я к идущему чуть впереди мужчине, с жадностью оглядываясь вокруг.

      Я как в музее!

      – Я Фла́виан Сайда́р, леди Эжен, – любезно подсказал мужчина, на чьих губах продолжала играть лёгкая понимающая улыбка, – если вам что-то будет угодно, достаточно лишь произнести моё имя.

      Я удивленно воззрилась на него, перестав любоваться фонтанчиком, мимо которого мы сейчас проходили.

      – И что, вы появитесь? – усомнилась я.

      – Всегда, – подтвердил он с лёгким кивком, – так что вы хотели спросить?

      Я уже почти и забыла, теряясь в этом сказочном пространстве, но всё же собрала мысли в кучу и произнесла:

      – Это статуи? – указала кивком головы на одну из женщин со светлыми волосами, собранными наверху в сложной причёске, и в золотом струящемся платье, чьё сияние было словно живым.

      Она и сама была живой. Точность каждой детали, самые маленькие складочки на одежде, румянец на щёчках и блеск в голубых глазах. Эта женщина, очень даже молодая и красивая, словно замерла в пространстве, с лёгкой мечтательной улыбкой глядя куда-то вверх с полуопущенной головой, из-за чего её взгляд был очень выразительным и чуточку хитрым.

      Мне захотелось улыбаться, глядя на неё.

      И совсем не верилось, что такую безупречную красоту можно сделать человеческими руками.

      – Статуи, – подтвердил Флавиан и невероятно меня удивил, добавив, – это работы нашего императора. Почти всё в этой комнате сделано его руками.

      Я от удивления так и замерла.

      – Ваш император лепит скульптуры? – мне это казалось чем-то нереальным и почти даже невозможным.

      Очень сложно было представить того статного мужчину с аристократическим профилем всего в глине, увлеченного разглаживанием складок на женском платье. И ладно, если бы просто разглаживанием. Все скульптуры здесь были полны красок! То есть, он ещё и художник?

      Об этом я и спросила мужчину, резко к нему обернувшись:

      – Он рисует?

      – И рисует тоже, – кивнул он с промелькнувшей гордостью, – у лорда Ракердона много увлечений. Идёмте.

      Пришлось послушно идти следом, заторможено переставляя ноги, с жадностью разглядывая всё вокруг и размышляя о полученной информации.

      Почему-то меня известие о том, что император – дракон, удивило меньше, чем факт того, что он рисует и занимается лепкой. Просто образ сурового злого дракона у меня очень даже хорошо вязался с правлением империей, а вот художник – натура чуткая и ранимая – как-то не особо.

      – Скажите, а дизайн этого интерьера император сам продумывал? – спросила я, когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, откуда открывался вид на весь зал внизу, повернули налево и пошли прямо по широкому коридору светло-зелёного цвета.

      Двери были только с правой стороны и находились на приличном расстоянии