Проклятье для дракона. Валентина Гордова

через семьдесят начинался тёмно-золотой забор.

      По этой дороге мы двигались около десяти минут, пока наконец не повернули и прилипшая к окну я не увидела то, к чему мы так целенаправленно и двигались.

      Это был замок. Величественно возвышающийся над, казалось, всем городом серокаменный дворец этажей шестнадцать в высоту, с пронзающими небеса шпилями многочисленных башен, с разнообразнейшими окнами, начиная от совсем крохотных и круглых и заканчивая стеклянными дверьми, выходящими на каменные балконы с перилами.

      Совершив крюк исключительно ради того, чтобы объехать цветущий перед дворцом сад, наш экипаж мягко затормозил недалеко от главного входа.

      В одно из окон я отчётливо видела по большей части дам в изумительных нарядах и с кружевными зонтиками, небрежно лежащими на плечах. До нашего появления эти дамы неспешно прогуливались по змейками переплетающимся тропинкам сада, но теперь все как одна обернулись и заинтересованно замолчали.

      В другое окно… вид из другого окна пугал куда сильнее.

      Там собралось человек пятнадцать по меньшей мере, и все с таким же ожиданием взирали на карету, ожидая моего выхода.

      Но я едва ли обратила внимание на толпу, мой взгляд был прикован к мужчине, стоящему чуть впереди всех остальных.

      В том, что это именно он является драконом и императором, у меня не возникло никаких сомнений.

      Нет, на нём не было сверкающей золотой короны, и скипетр с державой он в руках не держал, но они ему и не требовались.

      Мужчина от всех остальных отличался в первую очередь ростом, возвышаясь над своими подданными практически на голову, шириной плеч, которая лишь подчёркивалась спокойно сложенными за спиной руками, и, как бы странно ни звучало, подачей себя.

      Он выглядел невозмутимо, и за этой невозмутимостью были железная уверенность и поистине императорская величественность. Кажется, словно даже его длинные чёрные волосы лежали на спине с этой же уверенностью и гордой отстранённостью.

      И я вдруг поняла, что не имею никакого желания покидать карету. Точно не в таком виде, в который я себя осознанно привела. О чём я думала вообще? На что рассчитывала? Где был мой мозг в тот момент, когда я делала с платьем вот такое?!

      Внезапно дверца кареты распахнулась, мне была выразительно протянута рука принудительной помощи.

      Боже, за что?!

      Но весь охвативший страх пришёл затолкать куда подальше и напомнить себе, что, во-первых, выбора у меня особо нет, а во-вторых, народная мудрость гласит: не останавливайся на полпути, позорься до конца! Ну или «назвался груздем, полезай в суп». На крайний случай «умная голова, да дураку досталась», хотя это, кажется, уже про другое…

      Вдох-выдох… затем ещё раз, потому что с первого раза не подействовало, и я натянула на лицо очаровательную, хочется надеяться, улыбку и выбралась-таки на улицу, приветливо размахивая ладонью.

      Ладонь дрожала, так что вместо элегантного покачивания выходила нервная дёрганная судорога…