Миры Бесконечности. Акеми Дон Боумен

развеяться. Мой взгляд скользит по комнате, и я замечаю у другого конца стола Гила.

      – Не… не знала, что здесь кто-то есть, – взволнованно говорю я.

      Он смотрит на пустой стол, над которым еще пару мгновений назад возвышалось герцогство Победы, словно хочет, чтобы одним взмахом руки можно было бы разрушить его до основания.

      – Тебе следует поискать новое тайное место. Эта комната – одна из самых часто посещаемых в Поселении.

      – С чего ты решил, что я прячусь?

      Он передвигается, словно призрак, вдоль стола, пока не оказывается в нескольких шагах от меня. Неудивительно, что я не слышала, как он вошел.

      – Ты пришла сюда не для того, чтобы тренироваться. Кстати, слышал, все идет так, как я и ожидал.

      – Мне это дается нелегко, – нахмурившись, оправдываюсь я. – Но я пытаюсь.

      – Если бы это было легко, мы бы не проиграли войну.

      – У меня сложилось впечатление, что жители Поселения не считают войну оконченной.

      Рот Гила кривится в едва заметной ухмылке:

      – Неужели ты хоть чему-то научилась?

      Плечи невольно напрягаются, а я ругаю себя за то, что так много болтаю. В Поселении и так знают обо мне больше, чем мне бы хотелось. А мне бы хотелось, чтобы чувства, которые я испытываю в загробной жизни, оставались только моими.

      Но Гил смотрит на меня так, будто не имеет значения, сколько стен я пытаюсь возвести вокруг себя. Потому что он видит меня насквозь.

      Я рассматриваю линии на столешнице.

      – Я пришла сюда не для того, чтобы спрятаться. А чтобы попытаться понять.

      Он молчит, словно ему неинтересно, но я продолжаю:

      – Чтобы перестать чувствовать себя чужой в этом мире, мне нужно узнать его получше.

      Гил взмахивает рукой, и голограмма появляется вновь. Снег серебрится в свете огней, пока он скользит взглядом по изображению башни из стекла.

      – Я все еще пытаюсь понять, как пользоваться голограммой, но порой в голове возникают объяснения, что и как следует делать. – Я поджимаю губы. – И, кажется, это место называется Зимняя Крепость.

      – Это тюрьма, – напряженно говорит Гил. – Одна из многих.

      – Кто-нибудь знает, что там?

      – Никто оттуда еще не возвращался.

      – Но ты же вернулся, – напомнила я.

      Взгляд его карих глаз устремляется ко мне, мерцая на свету, словно лезвие.

      – Меня поймали не в герцогстве Победы, поэтому и держали не в Зимней Крепости. Хотя мне кажется, что там намного роскошнее, чем в герцогстве Войны. Как и везде в герцогстве Победы.

      Я вспоминаю выражение лица Гила, когда Анника впервые упомянула побег, и то, как он посмотрел на меня, когда назвал это сражением. Может, он и выжил, но вернулся из герцогства Войны не один. В его глазах виднеются призраки, которые питаются его болью. Его ненавистью.

      – Как это случилось? – тихо спрашиваю я.

      – Мы с Ахметом искали выживших в Лабиринте, и ситуация вышла из-под контроля, – с безразличием на лице говорит он. – Ахмет