Жизнь на кончиках пальцев. Рита Харьковская

Государство не для того уже больше года на них деньги тратит, чтобы какая-то «жиртрестиха» им причинила вред! С директором я сегодня поговорю, – и повторила, – идите!

      ***

      Воспитательница ехала с девочками в трамвае и костерила саму себя на чем свет стоит.

      «Вот ведь дура! Хотела посплетничать чисто по-бабьи. Может, даже рассказать о том, что папаша вот этой Ленки в тюрьме гниёт за убийство собственной жены! Предупредить, чтобы были поосторожней. Потому как нельзя вот таких к нормальным детям подпускать! А оно вон чего получилось. Что там эта Мстислава наговорит сегодня директору?! Одному Богу известно. Верно в народе глаголют: язык мой – враг мой. Молчала бы себе в тряпочку, так нет жеш!» – воспитательница еще раз вздохнула и дёрнула за руку Леночку:

      – Не вертись!

      Леночка пожала плечами. Вертеться она и не собиралась. Девочка смотрела в окно и думала о том, похвалила ли её Мстислава или отругала? Старший педагог так мудрёно говорит, что и не поймёшь сразу. А впрочем, какая разница?! Самое главное, что приказала воспитательнице не давать их в обиду! Конечно, Леночка и сама может постоять и за себя и за Диану, но поддержка взрослых лишней не будет.

      ***

      Старшая группа воспитанников детского дома стояла на аллее перед центральным входом и внимательно слушала директора:

      – Ну вот дети, настала пора нам попрощаться! Мы успели полюбить вас, а вы нас! Но после летнего отдыха на даче, вы уже будете жить и учиться в интернате! А теперь, соберите свои личные вещи и выходите. Через полчаса ко входу подъедут автобусы, которые и отвезут вас на дачу.

      Ребятня загомонила, зашевелилась. Потянулась к входу в здание детдома.

      Когда мимо стоявшего у двери директора проходили Диана и Леночка, директор приостановил девочек:

      – Ты и ты – в мой кабинет.

      – А дача? – пошептала Диана.

      – Дача для вас не предусмотрена, – усмехнулся директор.

      Глава пятая

      Какой восхитительный вид открывается из окон комнаты, в которой поселили Диану и Леночку! И ничего что спальный корпус хореографического училища стыдливо спрятался в глубине двора, прикрыв своё убожество и ветхость беломраморным графским особняком, в котором, собственно, жили и страдали юные служительницы Терпсихоры.

      Да-да, мой читатель, тебя не подвели глаза, а я не допустила ошибки. Служение музе танца, величавой Терпсихоре, всегда происходит под аккомпанемент рыданий, стонов и криков боли.

      Воспитатель детского дома сдала девочек с рук на руки пожилой комендантше общежития, а сама заспешила в крыло, где были кабинеты педагогов и администрации. Вскоре, к замершим в коридоре Диане, Леночке и комендантше ненадолго выбежала Людмила Марковна и велела отвести девочек в одну из комнат, номер которой ни Диане, ни Леночке ни о чем не говорил.

      Девочки, держащие в руках полиэтиленовые пакеты с личными вещами, ахнули, едва переступили порог.

      За настежь распахнутым окном сияло, сверкало, переливалось и благоухало июньское горячее Море.

      Правда,