Бельведер. Дмитрий Дмитриевич Пирьян

это у меня принять, обозвать важным и перепоручить.

      – Нет, милостивый государь! – отмахнулся Хлопов. – Обождите вы со своим личным мнением. Это вопрос деликатный, не терпящий огласки. А вы что же – хотите его в столицу?! Да тут же присяжные поверенные растреплют, разнесут сплетню по всем судам. Набегут со своими ядовитыми вопросами все эти репортёры из «гудков», «свистков», «современников», «русских инвалидов» и прочего… Им, даже обгоняя извозчиков бегом, пылиться в переулках времени не понадобится – типография рядом, ниже этажом, прямо под нами. И всё!.. И пошёл-заработал станок!.. Дельце сделано. Завтра же Петербург наводнится кривотолками… А эти?..

      Александр Фёдорович выразительно ткнул пальцем в пол, себе под ноги, указывая опять же на второй и первый этажи:

      – Эти особы милосердия из Красного Креста… А те?.. Архаровцы охранного отделения… Собственной Его Императорского Величества канцелярии. – Хлопов неестественно выпучил глаза. – Они же мне проходу не дадут – расспросами замордуют. А у меня, милостивый государь, и так от нервных перенапряжений печень пошаливает. И шея местами в позвонках скрипит.

      – Ну, что же… Как, собственно, прикажете, – пожал плечами Тарасов.

      – Да, Игнатий Васильевич. – Хлопов окаменел лицом и вновь стал похож на прежнего Хлопова, конкретно которого все и привыкли видеть: – Непременно прикажу.

      Губернский прокурор приказал, записав в своём дневнике:

      – Доследовать дело чинами уездной полиции. Предварительное заключение предоставить в присутствие не позднее… Ну, бог с ним… четырнадцатого октября сего года.

      – Слушаюсь вашего превосходительства, – отчеканил Тарасов. – Благодарю за определение разумного срока. Пощадили.

      – Не желаете ли чаю испить? – спохватился губернский прокурор.

      – Нет, Александр Фёдорович, – ответил Тарасов. – Уже и в поезде поспел откушать.

      За этим уездный исправник решил и откланяться.

      – Помощь вам оказана мною будет, – всё же смягчился и окликнул Тарасова Александр Фёдорович. – Ответственность частично с уездной полиции снимаю. Направлю к вам для уголовного преследования по делу столичного следователя.

      – Просил бы характеристику, – заинтересовался Игнатий Васильевич.

      – Целостный, практичный человек в чине капитана, – рекомендовал следователя Хлопов. – И уверяю вас, что своего нынешнего положения в обществе, чина и звания он добился прилежностью и умением, а отнюдь не сильной протекцией. Кстати, службу в нижних чинах от инфантерии проходил на Кавказе. Явил там похвальное усердие, острый ум и даже преуспел, что удивительно, по медицине! Был отмечен державными наградами и направлен в Санкт-Петербург для обучения военному медицинскому искусству, где к тому же выказал великолепную способность к аналитическому мышлению и следственному делу. Иначе был ориентирован по службе. И не ошибочно. Успешно раскрыл громкие, чудовищные злодеяния шайки лодочников у