ЮНОНА и АВОСЬ, или Развод длиною в четверть века. Анджей Перовски

её квартиры. Паника и испуг отразились на её лице. Полька начала уверять, что не понимает. Но Андрей уже начал ощущать знакомое, сосущее «под ложечкой» чувство. Так случалось, когда интуиция начинала всё сильнее и сильнее подсовывать ему варианты подсказок. Подсказок, которые разум ещё отрицал, близкий человек ещё отпирался, но что-то неуловимо и неумолимо твердило Андрею: «Ещё шажок, думай, думай, развязка тут – рядом. Не верь тому, что слышишь, верь тому, что чувствуешь…»

      Сели в машину, отъехали пару кварталов в сторону офиса. Но на работу россиянин не спешил. Одна, одна только мысль завладела им – чего не договаривает Юнона? Он запарковал машину, повернулся к польке и угрюмо проговорил глухим от нервного напряжения голосом: «Давай, рассказывай». И то , что он услышал, повергло его в шок.

      Из сбивчивого рассказа Юноны выходило, что уже больше года за его плечами происходили события, о которых он даже не догадывался. Оказывается, его изобретательная жена уже давно тайком от него установила контакт с его первой секретаршей – уже уволенной к настоящему моменту белоруской Тамарой. Пользуясь его отъездом в Москву, посещала пару раз старый офис – тот, что был в двухкомнатной квартире в центре Варшавы. Там и познакомилась с Юноной. После увольнения Тамары встречи продолжались – на этот раз не в офисе. Якобы однажды Тамара позвонила Юноне в новый офис и попросила встретиться для какого-то очень важного разговора, которого нельзя доверить телефону. И якобы наивная и сокрушающаяся от содеянного полька поехала на эту встречу. Разговор был никаким не срочным, настолько же и не важным – какие-то спекуляции жены насчёт ситуации с кавказскими бандитами, семейных отношений россиянина и прочие глупости, выдуманные, как понимал Андрей, его собственной женой. Он слушал всё это с нарастающим раздражением и негодованием. К этим чувствам примешивалась ещё и гадливость. Ощущение было сродни тому, как если бы, войдя в собственную квартиру, обнаружил, что в ней побывали воры – беспорядок, ящики шкафов вывернуты, квартира сразу стала чужой – обшарившие её руки вызывали чувство брезгливости к своим собственным, много лет знакомым вещам.

      Похожее чувство испытывал и Андрей, пока Юнона, всхлипывая, рассказывала ему о фактах, которые враз перевернули его отношение к польке. Жена, конечно, своим поведением его не удивила – только подкрепила ту уверенность, что расставаться надо было уже давно. Но вот Юнона… Человек, к которому Андрей только-только начал привыкать, открываться, доверять… И оказалось, что она ничем не отличается от всех остальных.

      Если хоть раз что-нибудь скроешь от того, кого любишь, больше уж не будет совестно так поступать с ним во всём.

      Жан Жак Руссо. Исповедь

      Россиянин воспринимал это как настоящее предательство. Горечь утраченного моментально доверия смешивалась с раздражением из-за глупости польки, которую элементарно использовали для того, чтобы проследить от места встречи с Тамарой, где находится дом и подъезд, в