Слепой. Метод Нострадамуса. Андрей Воронин

А почему? Да потому, что нынешние недоучки, и ваш покорный слуга в их числе, просто не в состоянии проверить его выкладки! Мы не можем ни подтвердить его предсказания, ни опровергнуть – мы можем только болтать о них, воровато заглядывая в скверные переводы всякий раз, когда речь идет о составлении действительно серьезного прогноза!

      Разгоряченный собственной пламенной речью, он залпом осушил стакан. Жуковицкий, мысленно потешаясь, снова долил ему виски, чего Юрген, казалось, даже не заметил.

      – «Центурии», – отхлебнув из стакана, продолжал он мечтательно, – великое поэтическое творение, по объему превосходящее «Божественную комедию» Данте и не менее, а может быть, и более талантливое, чем она! И написано оно, заметьте, шифром, над разгадкой которого уже четыре сотни лет ломаются головы поумнее моей! Принято считать, что «Центурии» дошли до нас не в полном объеме. По самой распространенной версии, значительная их часть, касающаяся событий, которые произойдут после 2300 года, сожжена и безвозвратно утрачена.

      – Подумаешь, – решив слегка подзадорить собеседника, вмешался Жуковицкий. – Триста лет ни мне, ни тебе не протянуть, так какая разница?..

      – Самая распространенная версия не всегда самая правдивая, – с подозрительной кротостью заметил Юрген. – Содержание и судьба утраченных бумаг известны нам только с чужих слов – полагаю, со слов сыновей Нострадамуса, которые после его смерти занимались изданием отцовских рукописей. А у них могла быть тысяча причин скрыть истину – причин, о которых нам теперь остается только гадать. Возможно, и бумаги не сгорели, и речь в них шла вовсе не о периоде с 2300 по 3797 годы… вернее, не только об этом периоде.

      – К чему это ты клонишь? – насторожился Жуковицкий.

      Разговор этот был ему, в общем, неинтересен и даже скучен, но развитое чутье делового человека, политика и бизнесмена, как всегда, не подвело: он мигом уловил прозвучавшие в последней реплике Юргена многообещающие нотки.

      Астролог вместо ответа широко взмахнул сжимавшей стакан рукой, обильно окропив его пахучим содержимым ковер и колени. Альберт Витальевич осознал, до какой степени Эдик набрался, только увидев этот жест и услышав пьяное хихиканье.

      – Напоили вы меня, Альберт Витальевич, до потери сознания, – слегка заплетающимся языком констатировал Юрген.

      – Пей, пей, расслабляйся, – сказал Жуковицкий. – Ты это заслужил, как никто. Я тебе жизнью обязан.

      – Ловлю на слове, – снова хихикнув, заявил астролог и осторожно поставил стакан на край стола. – Вообще, если бы не это дело, – он кивнул на стакан, – я бы вам всего этого не сказал. Это – тс-с! – большой профессиональный секрет. Понимаете, в нашей среде ходят упорные слухи, что в той части «Центурий», которая считается утраченной, Нострадамус изложил основы своего метода вычислений. При жизни ему приходилось прятаться от инквизиции, за проскопию тогда можно было запросто угодить на костер…

      – Проскопия?

      – Предсказание