Введение в филологию. Учебное пособие. А. Т. Хроленко

сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагивания мускула лица, ни жеста Пьера. Она налету ловила ещё не высказанное слово и прямо вносила в своё раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера [Толстой 1981: 235].

      97 оттенков улыбки и 85 оттенков выражения глаз героев увидим мы, читая «Войну и мир» Л. Толстого.

      – Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать всё яснее и глубже [Толстой 1981: 61].

      Первым, кто обратил внимание на элементы параязыка в художественных текстах Л. Н. Толстого был В. В. Виноградов. В статье «О языке Толстого (50‑60‑е годы)», написанной в 1939 г., филолог замечает:

      …В непосредственной мимике, в экспрессивных изменениях глаз, губ, лица Толстой видит язык – более глубокий, сложный и экспрессивно-содержательный, чем язык обычных слов. Правда, этот язык Толстому приходится воспроизводить средствами литературного слова, или той же устной речи. Поэтому диалог толстовских героев всегда двупланен. Звучат голоса героев. Но параллельно с этой речью, сплетаясь с ней, ее дополняя, разъясняя или разоблачая, вступая с ней в противоречие, иногда ее вытесняя, развивается другой диалог – зрительный: говорят глаза, губы, рот, лицо, говорят их сменяющиеся выражения. И всю сложную семантику их показаний, весь этот многозначительный мимический разговор Толстой передает тоже в образах и формах устного диалога, который наслаивается на произносимый, звучащий диалог. Иногда воспроизводится только один молчаливый, но от этого не менее красноречивый язык мимики, который делает ненужными звучащие слова. Однако, и в этом случае Толстой переводит язык мимики на формы внешней речи, читая «слова» глаз, улыбки, уст, лица. Стиль этого разговора глаз, лица, улыбки остается неизменным на протяжении всего творчества Толстого [Виноградов 1939: 206].

      Параязык в художественном тексте

      Место параязыка в художественном тексте видно на примере писательской практики Л. Н. Толстого. Остановимся на трилогии «Детство. Отрочество. Юность» [Толстой 1978]. В юношеской трилогии великого писателя около 140 фрагментов, которые так или иначе связаны с параязыком.

      Часть фрагментов можно отнести к числу теоретических: в них автор рассуждает об особенностях неречевой коммуникации людей.

      Во-первых, Л. Н. Толстой обратил внимание на то, что параязык особенно актуален в детском и юношеском возрасте, и это еще один аргумент в пользу концепции Н. И. Горелова о функциональном базисе речи:

      Мне показалось, что во взгляде его выражался вопрос, зачем я пришел сюда, а в быстром наклонении головы желание скрыть от меня значение взгляда. Эта склонность придавать значение самому простому движению составляла во мне характеристическую черту того возраста (подчеркнуто нами. – А. Х.) [Толстой 1978: 179].

      Во-вторых,